Предательство любви не прощается
Шрифт:
— Ну-ну! Люблю смелых женщин! — сказал Михаил и сам демонстративно больше не пил.
Я промолчала, он тоже до самой машины больше не сказал ни слова. Возможно, обиделся на мою холодность. Отпустил свою машину, и открыл дверцу моего бумера, намереваясь везти меня.
— Я в норме, зря волнуешься, — остановила его, и села на водительское место, ему показала на кресло рядом. Настроение у него упало, но взгляд по-прежнему был влюбленный. Мне стало его жаль. Встречи в ресторане для меня оказалось мало, чтобы забыть обо всем на свете. Пришла
— Куда едем?
— Решай сама. Может, я сяду за руль?
— Еще чего! — Нажала на газ и медленно тронулась. Достала мобильник и набрала номер люблинской квартиры, затем позвонила Лане на сотовый, спросила о планах на сегодня. Она успокоила, в Люблино не собирается, и я повернула в сторону Волгоградского проспекта. Миша включил радио "Шансон — Москва" и не спрашивал куда едем.
— Ты не против радио? Я не горячий поклонник блатной музыки, но это одна из немногих радиостанций, где песни имеют содержание, заставляют сопереживать.
— А "Ретро", "Мелодия", "Серебряный дождь", еще с десяток станций, — не согласилась я. — У них тоже много приличной музыки.
— С первыми двумя согласен, на "Серебряном дожде" великолепны только утренние программы Дарского и Синицына, а музыка — сплошь иностранщина.
У въезда в подземный гараж моего люблинского дома мы вышли из машины, я передала ключи от авто дежурному и повела Мишу к лифту. Он не сразу понял, что привезла к себе, но не спрашивал и не удивлялся.
Отомкнула все замки, открыла дверь, и оказалась у него в объятиях. Он сжал меня и принялся истово целовать, схватил на руки, понес в глубь квартиры.
— Подожди! Дай сниму с охраны квартиру, а то приедут, объясняй потом.
Я позвонила, он отобрал трубку, бросил на столик, поднял меня на руки и понес в комнату. В глазах горел страстный огонь, губы шептали разные нежности, я закрыла глаза и полностью отключилась. Безропотно разрешила расстегнуть молнию на спине, руки его пытались раскрыть застежку на бюстгальтере.
— Подожди, платье разорвешь! — наконец, пришла я в себя. — Позволь, я сама.
Я сняла платье, он снова набросился. На этот раз ему удалось расстегнуть бюстгальтер и, сняв его, жадно кинулся целовать стоящие торчком соски. Я люблю, когда мужчина тискает их, млею от удовольствия. Рука его тем временем расстегивала пояс. Несмотря на неудобную позу, мне удалось помочь, и теперь рука Михаила залезла мне в трусики, погладила живот, скользнула ниже. Колени мои подгибались, я не могла стоять, страсть сжигала и, потеряв способность говорить, молча повалилась. Михаил подхватил, уложил на диван, начал раздеваться. Я закрыла глаза, подхваченная вихрем страсти, ничего не соображая в эти секунды.
Когда все кончилось, и я пришла в полное сознание, увидела, оба на половину голые лежим в гостиной на диване. На полу в беспорядке разбросана вперемежку моя и его одежда. Я встала, прикрылась
— Твоя квартира? — спросил, как я вошла.
— Снимаю для любовных утех. Нетерпелив же! Вместо того чтобы, не торопясь, как настоящие любовники, принять душ, пройти в спальню, набросился, не дал придти в себя с дороги.
— Чувства переполняли, был не в силах остановиться. Наваждение какое-то, не понимал, что делаю, отдался на волю чувств.
Отправила его в ванную, сама занялась наведением порядка. Зашла в спальню, проверила постель — все блистало нетронутой чистотой. В шкафу лежали выглаженные и накрахмаленные постельные комплекты. Интересно, как Лана умудряется менять постельное белье?
— Лена, ау! Где ты? — кричал из коридора Миша. Обойдя все комнаты, нашел спальню.
— Готовишь стационарный сексодром? — Обнял меня. Поясок халата, под которым голое тело, развязался, и я оказалась прижатой к его волосатой груди. Он принялся целовать меня сверху донизу, повалил на кровать. Я с трудом вырвалась, встала на ноги, запахнула халат и завязала поясок.
— Дорвался? Затерзал. Потерпи немного. Разберу постель. И вообще, не торопись, надень на себя что-нибудь. Можешь в ванной халат взять. Он, правда, дамский, зато не будешь соблазнять меня. Пошли на кухню, выпьем чего-нибудь, охладимся.
Холодильник был полон напитков и пива. Я достала себе минералки, Миша открыл банку джина.
— Можно покурить?
— На полке, вон, сигареты, — я показала, где лежала пачка начатых "ESSE".
— Тоже закурю, успокоюсь.
Мише женские сигареты не понравились, и он пошел к одежде за своим "Парламентом". Мы задымили, попивая каждый своё.
— Что воду хлещешь? Вон, какой богатый ассортимент напитков приготовлен нам.
— Ты не видел еще коллекцию в баре! Умеешь сбивать коктейль?
— Коктейль тебе сделать?
— Кроме минералки ничего не буду. Себе сделай, если хочешь. Мы молча еще покурили, каждый думал о своем. Михаил заговорил первый.
— Техника у тебя классная, — он показал в открытую дверь на музыкальный центр в соседней комнате. Держишь квартиру специально для свиданий?
— Хам ты, Миша! За кого принимаешь? Решилась изменить мужу и, пожалуйста, принял за потаскушку.
— Извини, пожалуйста, — он встал, обнял меня. — Не то хотел сказать.
— Моя первая и единственная квартира в Москве.
— Я считал — в Жуковке.
— А твоя — на Николиной горе?
— На Николиной горе — дача, загородный дом. Большую часть жизни провожу в городской квартире.
— Почему же удивляешься, что и у меня в городе квартира. Не поведение Кирилла, согласилась бы привезти к себе? Да ни за что! После всего, что свалились на меня в последнее время, позволила себе оттянуться. В конце концов, я живая, молодая женщина. Ты мужчина видный, не болтливый, почему не развлечься?