Предательство любви не прощается
Шрифт:
— Кстати, муж Маши известный ученый — директор международного института стратегических исследований, — пояснила я для Вани. Подумает, еще, что муж неуч, сторонник Домостроя.
— А я свою профессию никогда не оставлю. Даже если выйду замуж и рожу, — заметила Лана.
— Возможно, муж ваш прав. Для женщины главное семья, — согласился Ваня. — Что касается современной социологии, то к ней, как и к её сестре — статистике отношусь скептически. Политизированная и не объективная.
— Вы не правы, Ваня. Социология — социологии рознь. Есть множество
Лана немного еще посидела, поговорила с Ваней о Питере и тоже стала прощаться.
— Вы мне, Ваня, понравились. Напишу о вас с Леной. Совсем другим представляла.
— Буду благодарен, если не назовете фамилий, — попросил Ваня, пожимая ей руку. — Я тоже совсем другими представлял подруг Елены.
Лана подтвердила, что обо мне и Ване обязательно напишет, но не в газету, а в своих будущих мемуарах о встречах с интересными людьми. Мы с Ваней проводили Лану до крыльца, постояли, подождали, пока заведет свой BMW и выедет за ворота.
31
Оставшись одни, оба долго не решаясь заговорить. Наконец, я решилась. — Пошли, покажу дом свой, — Ваня окинул меня изучающим взглядом с головы до ног, я даже смутилась. Ждала, отпустит комплимент, что-то скажет, он же равнодушно произнес:
— Покажи, похвались, как живут новые русские.
Я провела по первому этажу, показала комнату Даши, которая ушла в магазин, кухню, заглянули в ванную, задержались в детской. Она занимала две комнаты — игровую и спальню. В обеих полно игрушек.
— На целый детский сад, — оценил Ваня. Не поняла, с упреком, или с завистью, вспомнил детдомовское детство.
На втором этаже показала две спальни, мою комнату, которую, как и Кириллову назвала кабинетом. У меня Ваню привлек ноутбук, спросил, зачем он, если в соседней комнате большой стационарный компьютер.
— Пасьянс раскладываешь?
— Бывает. Обмениваюсь с подругами эмээлками. Дневник веду. Впечатления разные записываю. Слежу, как Игорек растет, когда впервые встал на ножки, произнес первое "мама", поехал на велосипеде. Про подруг пишу, мысли о тебе записываю.
— Дашь почитать?
— Ни за что! После моей смерти.
Ваня рассмеялся, попытался силой включить ноутбук, я схватила его за руку, мы принялись бороться. Закончилась борьба его поцелуем и просьбой взглянуть хоть на страничку. Я осталась непреклонна и силой посадила его в кресло, села ему на колени, обняла за шею, поцеловала. Он не ответил.
— Ни к чему, Алена. Не надо!
— Ты первый поцеловал меня.
— Не сдержался. Замечательно выглядишь, благоухаешь прекрасными духами, разве устоишь?
— Наконец, дождалась комплимента! Считаешь, выгляжу еще соблазнительно?
— Трудно устоять. Уже ругаю себя за любопытство, что приехал. До поезда мог в библиотеку, в кино, на худой конец, сходить, а ноги понесли проведать, правда, счастлива,
— Насчет счастья наврали. Про миллионершу преувеличили.
— Бывая в нашем заповеднике богачей на Карельском перешейке, считал его пределом мечты обывателя, а увидел вашу Рублевку, понял, у нас просто большая деревня.
— Кстати, административно и я живу в деревне. Деревня Жуковка.
— Мне тогда следует гордиться. Живу в центре столицы великой Российской империи, рядом с Невским. В пятнадцатиметровке с дюжиной соседей.
Я напомнила, что когда пропал Валерий, осталась одна, он был еще не женат и знал, что продолжаю любить. Не захотел простить. А ведь жизни наши могли бы сложиться совсем иначе! Женился мне назло. И на ком? На Зинке! Школьной сопернице, постоянно пытавшейся нас поссорить. И добилась, увела!
Ваня осторожно взял меня за талию и поставил на пол, встал.
— Встань и не соблазняй. Зина добрая и порядочная женщина, мать моей дочери. Пожалуйста, чтобы больше не слышал ни одного плохого слова в ее адрес. Сразу уйду.
Боялся вернуться в прошлое, не устоять, чувствовала. Неужели, действительно, полюбил Зинаиду, как когда-то меня? Никакой критики в ее адрес не принимает. А я, дурочка, продолжала мечтать: открывается дверь, он входит и кричит: Алена! Это я, Ваня! Я бросаюсь к нему с распростертыми объятиями, хватаю, и мы так стоим, не в силах развести объятия. Потом говорим, говорим и не можем наговориться. Первая часть мечты исполнилась. Он пришел, но не бросился в мои объятия, не закричал, не позволил даже поцеловать себя. Пришел не в яркий солнечный день с голубым небом, как мне виделось в мечтах, а в дождь… Может дождь хорошая примета и он еще оттает? Нет, холоден и равнодушен, как месяц назад, когда встретились после многолетней разлуки. Разговора не получалось.
Ваня подошел к книжному шкафу, открыл и стал жадно перебирать книги, листать. Я издали смотрела на него и сердце учащенно билось. "Вот он, рядом и по-прежнему далеко! Не мой. Неужели, так и не простит, не будем вместе? Приехал проведать, счастлива ли я. Выходит, не безразлична. А как набросился, когда заговорила про Зинку! Поезд завтра и собирается вернуться в гостиницу… Может еще останется"?
Иван тем временем, выбрав книгу, углубился в чтение.
— Книгу, если интересует, могу подарить, — предложила я. Иван отложил её, взялся за другую книгу, тут же отложил и повернулся ко мне.
— За подарок спасибо. Любопытная у тебя библиотека, все новинки. Я читаю их в Интернете. Когда будет большая квартира, стану покупать, сегодня ставить некуда. Извини, увлекся книгами. Что еще не показала?
— Летний бассейн во дворе. Цветы все пожухли. Приехал бы летом, посмотрел какая красотища!
— Изумрудная лужайка перед домом и в дождь великолепно смотрится. Всё у тебя замечательно. Лишь былого света в глазах не вижу.
— Когда пришел, блеск появился, вся искрилась счастьем, а увидела твою холодность, погасла.