Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа

Гир Уильям Майкл

Константин слегка покачивался из стороны в сторону, словно, беседуя с центурионами, выпил вина больше, чем надо.

Но когда он глянул на Сильвестра, в его глазах не было ни капли хмеля.

Это были глаза императора, в сердце которого жил дикий зверь, и они сжигали Сильвестра заживо своим нечеловеческим блеском.

— Сильвестр, я разговаривал со стратегами, моими полководцами, и они согласились со мной, что христианство, каким мы его создали, может стать самым мощным орудием в истории империи.

— Ваше величество? — переспросил Сильвестр, недоуменно моргнув.

— Эта религия распространяется со скоростью пожара.

— О да, конечно же, ваше величество! — возбужденно поддакнул ему Сильвестр. — Конечно же да! Истина — словно редкая жемчужина…

— Если мы сможем правильно и аккуратно направлять веру, это будет чрезвычайно полезно, — перебил его Константин, снова пошатываясь, видимо от усталости. — Теперь ведь это будет несложно? Если нет тела, то и с воскрешением все в порядке.

— Ну… враги у нас все еще остались. Епископ Евсевий все так

же отстаивает идеалы веротерпимости. Он никогда не согласится признать наши жесткие догматы по своей воле. А епископ Макарий Иерусалимский, по всей вероятности, помог Еретику и его банде воров. Он…

— Всегда кто-то будет нам противостоять. Но когда мы закончим свое дело, останется лишь наша версия истины. И обещаю тебе, Сильвестр, тогда у церкви будет лишь один Папа — в Риме.

Завуалированное обещание, что когда-нибудь он возглавит христиан всего мира, заставило Сильвестра задрожать в предвкушении.

— Но почему в Риме, ваше величество? Остальные епископы не будут рады этому.

Повернувшись спиной к Сильвестру, Константин подошел к трону и сел. Выставив перед собой открытую ладонь, он с силой сжал ее, будто что-то раздавливая.

— Церковь будет моей, — прошипел он.