Предательство

Хегган Кристина

— Актерство — ремесло бродяг, — взревел он. — А одной паршивой овцы уже больше чем достаточно в нашей семье. Попятно тебе?!

Стефани было невыносимо слышать, когда отец так говорил о ее матери. Однажды, когда Стефани было двенадцать лет, после одной из подобных унизительных реплик она вскочила из-за обеденного стола и посмотрела на отца со всей ненавистью, на которую была способна в столь юном возрасте.

— Мама не паршивая овца! — кричала Стефани дрожащим от негодования голосом. — И не смей больше никогда говорить о ней так!

Эта вспышка ей дорого обошлась. С бледным лицом и перекосившимся от злобы ртом Уоррен встал, снял

ремень и безжалостно отлупил Стефани. Если бы ее няня Анна, безумно любившая девочку, не услышала крики Стефани, отец, наверное, забил бы дочь до смерти.

В своей жизни Стефани любила только двух женщин: свою мать и Анну. Она бы никогда с ней не рассталась, если бы это зависело от нее. Но когда Стефани исполнилось четырнадцать лет, отец заявил, что девочка осенью поедет учиться в школу-интернат и больше не нуждается в услугах няни. Стефани рыдала, ползала на коленях и умоляла, чтобы отец изменил свое решение. Ей было невыносимо даже думать о том, что Анна уедет. И совсем уж не хотелось учиться в Принстоне в пансионате, носящем название «Высшая школа для девочек». Но Уоррен Фаррел был непреклонен, настаивая на том, что Стефани необходимо учиться хорошим манерам, а не превращаться в строптивого подростка.

Сначала Стефани решила никого не слушаться и вести себя так плохо, чтобы ее вышвырнули из школы. Но Трэси, мудрая не по годам, отговорила ее.

— Он отправит тебя куда-нибудь еще, Стеф. Может быть, даже в Швейцарию, где учатся напыщенные детки из богатых семей.

Испугавшись разлуки со своей самой близкой подругой, Стефани изменила стратегию. Она старательно училась, не нарушала правил и была образцовой ученицей четыре года подряд. «И это стоило того», — подумала Стефани, застегивая последнюю пуговицу на платье. Все, что от нее требовалось с сегодняшнего дня и до 26 августа, — это не попасть в какую-нибудь переделку.

Насвистывая популярную мелодию, Майк Чендлер остановил свой фургончик на дороге в полуквартале от дома сенатора Бергмана в Мурестауне. Когда Майк выпрыгивал из машины, мимо промчалось, громко сигналя, красное авто, набитое хихикающими девицами в мини-платьицах. Идея работать по вечерам по пятницам, паркуя машины в каком-нибудь богатом особняке, принадлежала не ему. Но когда его босс по клубу, где он обычно парковал машины в выходные, позвонил ему и предложил подзаработать сто долларов, Майк согласился.

Двадцатидвухлетний Майк Чендлер родился и вырос в небольшом историческом городке Лумбертоне на юге штата Нью-Джерси и, сколько себя помнил, без устали работал то там, то здесь. Но не потому, что не любил отдыхать. Просто работа была единственным известным ему способом получить то, что ему хотелось. Сначала ему нужно было, как и многим другим подросткам, купить блестящий десятискоростной велосипед, новые бейсбольные перчатки и иметь достаточно денег, чтобы пригласить иногда на свидание девушку.

В течение многих лет родители Майка верили, что ему предначертано судьбой жениться на местной девушке, купить домик недалеко от старого семейного ранчо на улице Росс и со временем унаследовать слесарный бизнес отца. Но когда двенадцать лет назад Майк впервые вошел в темный зал кинотеатра и открыл для себя волшебный мир кино, его единственной мечтой стало создавать фильмы. Хотя отец поддерживал и одобрял сына, Майк был уверен, что в глубине души старик надеется на то, что слепое увлечение кино просто чудаковатый каприз, который со временем

пройдет. Но увлечение не только не прошло, а переросло в страсть, которая не покидала Майка ни днем, ни ночью. Уже ко второму году его обучения в киношколе Нью-Йоркского университета профессора, ошеломленные разносторонним талантом Майка, стали считать его одним из студентов, подающих большие надежды. И когда Эли Амберг, ведущий режиссер Нью-Йорка, посмотрел короткометражный фильм, снятый Майком на старшем курсе по собственному сценарию, он сразу же предложил юноше начать осенью работать в «Амберг пикчерз». Конечно, помощник ассистента — работа для новичка, но это только первый шаг на пути к большой карьере, о которой так долго мечтал Майк.

Ральф Чендлер был глубоко разочарован решением сына, хотя заранее знал его. Временами Майк чувствовал себя виноватым, что покинул отца. Семь лет назад, после смерти матери, Чендлеры стали испытывать большую зависимость друг от друга. Какое-то время старшая сестра Майка Эмили была для них лучиком света, но она лелеяла свои собственные мечты и надежды. Выйдя замуж за учителя с Западного побережья, Эмили переехала с мужем в Калифорнию, и пустота, образовавшаяся после отъезда, так ничем и не заполнилась. Майк пытался уговорить отца оставить работу и проводить шесть месяцев в году с ним, а остальные полгода с Эмили в Калифорнии, но Ральф, трудившийся с восьми лет, даже не хотел об этом слышать.

Обойдя свой фургончик, Майк заметил темное пятно на блестящей голубой поверхности колпака и вытер его тыльной стороной рукава. «Старушка» машина честно отслужила четыре года. Ему нужно хорошо о ней позаботиться, чтобы выгодно продать в сентябре. Майк купил фургон в тот год, когда закончил высшую школу. На машине он зарабатывал деньги для оплаты за учебу в колледже. Используя навыки, приобретенные во время работы на фирму «Бассейны Ван Дорна», он осуществлял перевозки и предлагал свои услуги всем, кого знал в округе Бурлингтон. Через неделю после покупки фургончик сиял новой ярко-голубой краской, а на бортах можно было прочитать: «Купайтесь в своем бассейне, а его чисткой займемся мы. Звоните в сервисную службу Майка по тел. [phone]». Этот бизнес не сделал Майка богатым, но позволил наполовину оплатить учебу в колледже. Вторую половину он раздобыл через студенческий кредит.

Серебристый «порше» с подростком за рулем свернул на дорогу к дому Бергмана, разбрасывая в стороны гравий из-под колес. Майк неодобрительно покачал головой. Проклятая показуха. Он бы вешал всех, кто так обращается с автомобилем. Затем, засунув руки в карманы брюк, он побежал за «порше».

Майк уже знал, что этот вечер будет безнадежно скучным.

В восемь часов вечера, когда Стефани приехала в огромный дом в стиле Тюдор, оркестр из шести человек, который миссис Бергман всегда приглашала на вечеринки, играл модную мелодию.

Слава Богу, Дуглас все-таки сдался и разрешил Стефани самой поехать на машине на вечеринку.

— А если ваш отец обнаружит, что вы взяли машину? — спросил дворецкий, проработавший у них много лет.

— Как это ему удастся? Ведь он за тысячу миль отсюда. О, Дуглас, — умоляла Стефани, — позволь мне поехать туда самой. То, что мне вообще нужно ехать туда, уже само по себе плохо. А если я появлюсь там с шофером, то меня просто все засмеют.

Вздохнув, Дуглас протянул Стефани ключи от «мерседеса», предупредив, чтобы она не превышала скорости.