Предчувствие: Антология «шестой волны»
Шрифт:
Отшвырнув ножницы, он заходил по комнате. Порывшись в шкафу, извлёк старый потрёпанный цилиндр в потёках желтка — как-то Теодор попытался повторить знаменитый фокус с сырыми яйцами, а потом засунул шляпу подальше, надеясь, что мерзкие яичные разводы станут не так заметны, когда засохнут. Следом на столе оказался остальной реквизит — мешочек с крючком, чтобы привешивать его под рукав, зеркальца, плотный чёрный платок…
Теодор сделал круг перед воображаемыми зрителями, показывая, что внутри цилиндра пусто. Взмахнул рукой и принялся вытаскивать целые каскады разноцветных шёлковых платков. «Браво!» —
Нежный девичий голос пропел: «У него прекрасно получается, правда? Попробуй ещё, милый!» По комнате пробежали отсветы цирковых прожекторов. Чувствуя, что сходит с ума, Теодор накрыл цилиндр платком, напустил на себя загадочно-мрачный вид и щёлкнул пальцами. Откашлялся — в горле стоял ком.
— А теперь, уважаемая публика… — прокаркал он в пустую комнату, замялся, не зная, что сказать дальше, и просто выкрикнул: — Алле!
Платок упал с цилиндра. Теодор с опаской заглянул внутрь. На дне сидела пегая морская свинка и помаргивала на Теодора белобрысыми ресницами. Он потрогал её пальцем — свинка была живая, тёплая и пушистая; к кургузому задку прилипла веточка кружевных водорослей. Держа цилиндр на вытянутых руках и стараясь не дышать, Теодор подкрался к шкафу, сунул шляпу в самый дальний угол и захлопнул дверь. Со скрежетом провернулся большой медный ключ. Теодор метнулся к выключателю, и комнату залил электрический свет.
На столе грудой лежал хлам, совсем не похожий на цирковой реквизит. Теодор был уверен, что цилиндр, запертый в шкафу, абсолютно пуст, — настолько уверен, что даже не стал проверять. На полу валялась ложка. Теодор представил, как качает головой Агата, и, озабоченно хмурясь, отправился в постель.
Выключать свет он не стал.
Тревога за Агату всю ночь не давала сомкнуть глаз. Вдруг домработница пошла на юбилей Морского Вокзала, а теперь лежит в муниципальной больнице и умирает от потери крови? Теодор ворочался, мучаясь от духоты, простыни насквозь пропитались потом.
Солнце едва тронуло крыши розовой акварелью, а Теодор уже вышел из дому. Придётся начинать с худшего: списки погибших и пострадавших от взрывов наверняка уже опубликовали. Если же имени домработницы там не будет… Что ж, он проверит все больницы и морга, но найдёт её. Теодор направился в сторону порта.
Часы над входом в банк показывали без четверти семь. В распахнутые двери втекали сонные клерки. Теодор печально улыбнулся, вспомнив, как сам тридцать лет подряд так же спешил занять своё место. Сейчас это представилось смешным и глупым, и захотелось крикнуть офисным теням: давно пора бросить ерунду и заняться чем-нибудь стоящим. Жаль, шляпа осталась дома — вот бы показать им фокус с морской свинкой!
Вместо швейцара у дверей банка стоял невысокий толстяк. Монокль в левом глазу поблёскивал на солнце, словно передавал зашифрованное послание. Теодор узнал этого человека сразу: старший комиссар службы безопасности Морского Банка, бывший начальник полиции города. Он механически кивал проходящим мимо людям, на губах застыла официальная улыбка. За спиной неподвижно, как манекены, стояли два охранника в тёмных очках.
«Какая смешная игрушка, — снова услышал Теодор чужую мысль, — как заводная кукла. Ну, разве не смешно?»
Теодор усмехнулся: а комиссар действительно похож на куклу! — и потряс головой. До сих пор Теодор с уважением относился к начальнику полиции. Тот навёл в городе порядок, полностью избавил от бродяг. А сейчас вышел лично поддержать сотрудников банка, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Мельком взглянув на лица клерков, Теодор насторожился: в уголках тонких губ разгорались злые улыбки.
— Хо-хо-хо! — полетело над толпой. — Замечательная публика собралась сегодня! Я так рад всех вас видеть!
Теодор метнулся к лестнице и укрылся за перилами. Серый камень ещё хранил прохладу ночи. Теодор прижался к нему щекой и осторожно выглянул меж балясин. Неужели снова Гораций?
Клерки оглядывались, не понимая, что происходит. Растерянность появилась и на лице комиссара.
— Хо-хо-хо! Сейчас мы повеселимся! Вы готовы хохотать до упаду?
Из проулка появился клоун. Толстенький и невысокий, он с лихвой компенсировал свой рост ходулями. В петлице клетчатого пиджака полыхал алый цветок. Крошечный котелок съехал на затылок и чудом не падал.
Комиссар шепнул одному из охранников. Тот кивнул и зашагал к клоуну, на ходу вытаскивая из-за пояса пистолет. Второй загородил начальника широкой спиной и тоже потянулся к оружию.
— Здравствуйте, все здравствуйте! — хохотал клоун. — Чудесно работать перед столь отзывчивой публикой! Вы рады видеть меня?
Ответом ему было смущённое «Да!». Охранник, грубо расталкивая служащих, пробирался вперёд. Клоун наклонился на ходулях, и его лицо оказалось на одном уровне с тёмными очками.
— Какой серьёзный молодой человек! Вы хотите автограф? Как же я могу вам отказать? Хотите, подарю вам цветок?
Охранник ткнул пистолетом в размалёванную физиономию.
— Покиньте территорию.
— Какой образованный юноша! — изумился клоун. — Ваша матушка наверняка гордится тем, что её сыночек знает такие умные слова! Ой! А что это у вас?
В дуле пистолета с громким хлопком возник бумажный цветок.
— Ух ты! — обрадовался клоун. — И как он здесь очутился?
На лице громилы застыла счастливая улыбка. Он взмахнул пистолетом-цветком, и клерки вокруг одобрительно зашумели.
— Вы тоже хотите цветы? — спросил клоун.
— Да! — на этот раз в хоре не было ни капли нерешительности.
Второй охранник подпрыгивал от нетерпения, размахивая оружием.
— Будет, будет! — заверил их клоун. — А теперь — нечто совершенно иное!
В руках у него появился пистолет — огромный, ярко-жёлтый, с дулом-раструбом.