Предчувствие
Шрифт:
Отрицательно мотаю головой, но парень пристально смотрит в ответ.
— Врешь.
— Иди уже, — легонько толкаю его в руку — единственное, до чего я дотягиваюсь.
Я задумчиво смотрю вслед парню, исчезнувшему за дверью раздевалки.
Он спросил, замерзла ли я. На душе как будто распускается прекрасный цветок.
Скрип пластика рядом возвращает меня к реальности. Повернув голову, я замечаю севшую рядом Лейлу.
— Кажется, я проиграла эту войну, — хитро прищурив глаза, смотрит на меня девушка. — Ты теперь ходишь на его тренировки?
— У нас
— Вы очень мило смотритесь, — делится Лейла, заставляя мои щеки вспыхнуть.
— Прекрати, — молю я, опуская взгляд.
— Ну а что? Это правда, — пожимает плечами девушка, а потом, склонившись ко мне, продолжает:
— Признайся, он тебе нравится.
Сердце бьется все быстрее, а я замираю и не могу вымолвить ни слова, чувствуя себя пойманной с поличным. Хочется трусливо сбежать, отрицать, доказать, что все не так, кричать, но… я молчу, не в силах признаться даже самой себе, что все изменилось.
Безумие.
— Ты ему нравишься, это было понятно с самого начала, — после небольшой паузы говорит Лейла, смотря вперед. — Я за вас рада. Правда.
— Нет, все не так, — слабо выдавливаю и тут же терплю фиаско.
— У тебя взгляд изменился. Раньше ты постоянно закатывала глаза, а сейчас сама не можешь оторваться от него. На свадьбу только не забудьте пригласить! — подкалывает она меня, легонько толкая плечом, и я взрываюсь смехом.
Лейла ошибается. Или не совсем?
16.4
Дэн, как и обещал, возвращается быстро, и девушка уходит, напоследок мне подмигнув. Я ее совершенно не понимаю. Неужели возможно так просто сдаться и отпустить человека, если он тебе действительно нравится?
— Идем? — спрашивает Дэн, почти выровняв дыхание.
Дома я рвусь едва ли не с порога танцевать, но парень притормаживает меня. Вызывая возмущение, он настаивает, чтобы я поела, и даже греет приготовленный Кейт суп в микроволновке.
Однако ему все же удается довести меня до точки кипения.
— Ну что, начнем? — спрашиваю с энтузиазмом, отправив тарелку в посудомойку.
Парень в ответ качает отрицательно головой, поджав губы.
— Сначала уроки.
Я в ступоре замираю, не веря в услышанное.
— Ты серьезно? — спокойно произношу, сдерживая внутри себя бурю. Я не хочу ссориться, но согласиться с этим едва ли возможно.
— Абсолютно. Сначала уроки, потом вальс, — кивает парень и идет к выходу из кухни, завершая разговор.
— Почему?
Мне все же удается его остановить. Услышав вопрос, парень оборачивается, готовясь что-то ответить.
— Сейчас дома никого нет, — продолжаю я, объясняя свою позицию. — Идеальнее условий больше не будет…
— Ты боишься выступать перед публикой? — делает неожиданный для меня вывод Дэн.
Он подходит ближе, серьезный как никогда.
— Не знаю. На репетиции не боялась, вроде.
— Если боишься, говори прямо, — Дэн достает телефон и начинает что-то быстро
— Да почему? — тяну я, все же немного повышая голос. — Ты не мой куратор, чего тебя волнует моя домашка?
Я рассержено буравлю его взглядом, скрестив руки на груди. Парень вздыхает и садится на ближайший барный стул.
— Меня волнуешь ты, довольна?
Я замираю после его слов, пойманная врасплох. Внутри что-то предательски екает, разливаясь теплом по всему телу. Волнение накрывает, но я не готова сказать что-то в ответ сейчас.
Парень и не ждет, продолжая:
— Мне бы не хотелось, чтобы тебя исключили, и ты вернулась в Россию. Тут уже не только вальс не станцуешь, вообще общаться будет несколько сложнее.
От его насмешливых слов трепещет сердце и расцветает на лице улыбка, сдержать которую я не в силах. Его аргументы можно легко побить, но я не хочу ведь доля правды в них все же есть. В последнее время я поменяла приоритеты, сосредоточившись на балу.
Дэн притаскивает ко мне в комнату стул с первого этажа, и мы вместе садимся за уроки, болтая, смеясь и помогая друг другу. Американскую домашку я щелкаю как орешки — на выходные тут задают не так много, однако с заданиями для российских учителей я не успеваю справиться до прихода подруг. Дэн подбадривает меня возможностью станцевать в каком-то кафе, и я все же закатываю глаза, не сдержавшись. Парень отстает от меня лишь после отправки писем преподавателям.
Вальс же занимает у нас не больше десяти минут. Мы проигрываем мелодию сначала один раз, но в конце я все еще чувствую неуверенность, и Дэн соглашается повторить танец.
В пятницу, которую из-за бала сделали неучебной, утром я впервые за долгое время не хочу вставать. Лежа в постели, я чувствую усталость уже от одной мысли, что вернуться сюда я смогу лишь поздней ночью.
Однако лежать без дела становится скучно, и я с усилием поднимаю себя и смотрю на часы. На первом этаже еще никого нет — подруги еще в царстве Морфея. Посмотрев тоскливо на коробку с овсянкой, я убираю ее обратно в ящик, зато достаю муку, яйца, сахар, соль, соду и подходящую посуду. Под включенную на телефоне музыку я замешиваю тесто и пеку блины. Первый, как обычно, выходит слишком толстым, жирным и непонятной формы, но, по крайней мере, не сгорел. От сладкого запаха теста едва ли не текут слюнки, и я, отложив на отдельную тарелку горячий блин, разрываю его на маленькие кусочки и, обжигаясь, пробую на вкус. Пусть и толще, чем нужно, но вкусно.
Я не замечаю, как начинаю подпевать одной из песен, а под другую и вовсе пританцовываю с лопаткой в руках. Горка блинов постепенно растет, на кухне становится душно, и я открываю окно для проветривания.
— О, кажется, у кого-то хорошее настроение, — замечает Кейт, появившаяся в пижаме на пороге кухни в тот момент, когда я напеваю себе под нос песню из «Моаны». Ее появление смущает, я больше не решаюсь подпевать и полностью выключаю музыку. А затем и остальные подруги спускаются по очереди к нам.