Предчувствия ее не обманули

Полякова Татьяна Викторовна

Поначалу Валера утверждал, что убил Ирину случайно. Они поссорились из-за ее связи с Витькой, она начала его оскорблять, Валера в ярости схватил ее за горло, а когда пришел в себя, с ужасом понял, что убил Иру. Но то, что явился он в Колыпино на мотоцикле, причем старался, чтобы его никто не видел, вызвало у меня сомнение в его словах. У следствия к тому моменту были неопровержимые доказательства того, что и убийство Николая Сысоева совершил Валера. Жертва сопротивлялась, и под ногтями убитого нашли частицы кожи преступника. История, рассказанная Валерой, выглядела так: когда ночью он прогуливался и случайно оказался вблизи

нашего дома, на него вдруг набросился какой-то тип. Валера вынужден был защищаться и ударил его камнем. Кстати, это вполне могло быть правдой. Коля Сысоев в ту ночь вертелся возле нашего дома. И когда из дверей появился Сергей с мешком на плечах, Сысоев вполне мог решить, что тот уже прибрал к рукам вожделенные сокровища, вот Коля и накинулся на него. После драки с Сергеем Коля ненадолго отключился, а потом в темноте принял Лаврушина за своего обидчика.

Сергей отправился в милицию и чистосердечно признался, что вынес из подвала Женькиного дома обнаруженный там труп и бросил его в колодец. Как джентльмен, про то, что труп еще раньше нашли мы, он промолчал. Свое странное поведение объяснил временным помутнением рассудка. Рассказал про заколоченную комнату и разыгравшееся любопытство. Любопытство якобы было столь сильным, что ночью, когда мы спали, он отправился в дом, заглянул в подвал и едва не лишился сознания. Представив, какое впечатление его находка произведет на нас, он спрятал труп в колодце, не сомневаясь, что его там вскоре найдут. Утром он понял, что натворил, но было уже поздно. Сознаться в содеянном он боялся, однако совесть его мучила, оттого он в конце концов и решил покаяться.

Я думаю, дело вовсе не в муках совести, Сергей был уверен, что в милиции все равно бы об этом узнали от того же Валеры. Лаврушин наблюдал за тем, как мы на веранде соседа пили чай, а потом и Сергея выследил. Но Женька усмотрела в поступке Марецкого благородство и сделала ответный жест: ничего не рассказала о пропаже книг.

Следствие длилось еще долго. За это время Женька нашла покупателя на теткин дом, в котором дядя Миша жить категорически отказывался. Денег, что выручила Женька, как раз хватило на покупку ему квартиры в соседнем селе, где дядя Миша с тех пор и проживает. У Сергея, несмотря на его признание, были серьезные неприятности, что не помешало ему охмурять мою подругу. Найденный в подвале труп действительно оказался пропавшим Владимиром Гордеевым, но при каких обстоятельствах тот погиб и как труп попал в подвал, навсегда осталось тайной. Хотя мы уверены, что убил его покойный брат Дарьи Кузьминичны и, не найдя сил признаться в содеянном, спрятал труп в доме.

В общем, почти со всеми загадками мы разобрались. Однако радости лично мне это не доставило. Очень тревожила меня Женька, точнее, ее нежная дружба с Марецким. Я была уверена, что мою подругу водят за нос, хоть и подозревала, что Женьке на мои доводы наплевать. В последнее время ничего, кроме наследства, ее не занимало. Сергей, разумеется, обещал ей златые горы, а она сурово хмурилась и кивала. Потом вообще пропала на две недели, к большой Ромкиной радости и моему беспокойству.

В пятницу она неожиданно позвонила.

– Анфиса, жду тебя завтра в 15.00 в музее, в том, что на Соборной площади.

– Хорошо. А почему в музее? – поинтересовалась я.

– Наконец-то я с наследством разделалась, – вздохнула Женька. – Если честно, Анфиса, все это ужасно обременительно.

– Наследство? –

переспросила я.

– Ага, – ответила она и объяснила: – Понимаешь, продать книги я не могу. Предки бы это не одобрили, а держать их дома совершенно невозможно. Сопрут, чего доброго. Ты же знаешь, у меня дверь держится на честном слове. Вот я и подумала: в музее им самое место, тем более что у нас в палатах экспозиция старинных книг на целый этаж. Тамошние работники от радости чуть не спятили. Обещали табличку повесить, что это мой дар. Представляешь, я умру, а табличка будет висеть… – В этом месте Женька всхлипнула и добавила: – Заявлю о себе потомкам. В общем, завтра у нас два мероприятия. Сначала музей: я при большом скоплении журналистов передам книги в дар. Кстати, с канала «Культура» тоже будут. А потом отметим это дело и мою помолвку.

– Ты выходишь замуж? – ахнула я.

– Возможно. Короче, завтра в 15.00.

Само собой, на следующий день мы с Ромкой были в музее. На мой взгляд, все прошло достойно и очень торжественно. Подруга в костюме цвета спелой вишни, черной широкополой шляпе и перчатках выглядела, по меньшей мере, великой княгиней и наследницей миллионного состояния. Одним словом, сногсшибательно. Я гордилась Женькой, то и дело дергала Ромку за рукав, призывая его обратить внимание на то, как великолепно она держится, как прекрасно говорит… Ромка восхищался, но как-то неубедительно.

Когда все закончилось, Женька подошла к нам.

– Ну, что, теперь и в ресторан можно. – Огляделась и хмуро поинтересовалась, обращаясь к Ромке: – А где Петька?

– Откуда я знаю? – возмутился он. – Между прочим, я в отпуске.

– Вот придурок, – покачала головой подруга, неизвестно кого имея в виду. – Даже в такой день ничего по-человечески сделать не может. Ладно, ему же хуже.

– А где Сергей? – в свою очередь спросила я, в толпе присутствующих на церемонии я его не видела, и сейчас он не появился.

Женька поморщилась:

– Я решила его не приглашать. Он не разделял моего мнения, что книги – национальное достояние, то есть он соглашался, но выводы делал совершенно другие.

– Я не поняла, так помолвка состоится или нет?

– Состоится, если этот идиот через пять минут появится. Больше я ждать не намерена.

– Ты какого идиота имеешь в виду? – окончательно запуталась я.

– Петьку, конечно.

– А как же Сергей?

– С ума сошла? Он же жулик. На кой он мне сдался? Конечно, Петька не блондин и не предел моих мечтаний, зато парень приличный, это, знаешь ли, успокаивает. А потом, помолвка – не свадьба, может, я еще и передумаю.

Как раз в этот момент появился Петечка с огромным букетом. Костюм на нем сидел, как на корове седло, галстук сбился набок, и я мысленно согласилась с Женькой, что пределом ее мечтаний он быть никак не может. Тут я взглянула на Ромку и подумала: «С другой стороны, Петечка парень добрый, веселый и, безусловно, порядочный. И Женьку любит, раз уже несколько лет терпеливо ждет, когда она скажет „да“. Вот и дождался».

– Идем, – буркнула Женька и, подхватив Петечку под руку, потащила его к двери. Ромка вышел из транса, в котором пребывал последние пять минут, и произнес:

– Все-таки она сумасшедшая.

– Ты не прав, – покачала я головой. – Женечка… она такая… благородная, – с умилением закончила я и, смахнув слезу, припустилась за подругой.