Предел Айдерса
Шрифт:
В этот вторник на уроке математики второклассники проходили, так называемое, сложение двузначных чисел с переходом через десяток. В связи с этим обстановка, ясное дело, была не из радостных. У большинства мыслительный процесс шел туго, с усилием, и когда раздался звонок, класс облегчённо вздохнул.
– Надоела математика! Ничего не понимаю! – воскликнул веснушчатый мальчуган, вскидывая вверх руки.
– Это точно. Да и зачем нам вообще это нужно? – равнодушно сказала рыжеволосая девочка. Страницы ее тетради были разрисованы цветными фломастерами.
Дети одобрительно зашумели. Похоже, в этом классе никто не любил
– Ну, например, для того, чтобы учиться выделять важное, применять логику, – решил поддержать разговор Чарли. В последнее время мальчика все больше одолевала идея, что ему хотелось бы завести друзей.
– О, неужели, Эйнштейн? – саркастически произнес второклассник с веснушками, – Может сам тогда это решишь?
Насмешка не задела Чарли – он был рад поводу блеснуть:
– Числовые выражения решать несложно. Предложим, нам нужно сложить 28 и 6. Для начала представим второе слагаемое в виде суммы двух удобных нам чисел, таких, чтобы одно из них дополняло 28 до 30-ти.
– Это два и четыре, – угрюмо вставил из угла класса бледный, худощавый второклассник.
Мальчик с веснушками взглянул на Чарли исподлобья, скрестив руки на груди:
– Все понятно, умник. Похоже, у нас появился ещё один Эрнесто.
Чарли покосился на тощего, отчужденного ребенка в углу. Быть вторым Эрнесто в этом классе никому не хотелось.
Тем временем, дети продолжили, как ни в чем небывало, друг с другом болтать. Чарли стало не по себе оттого, что другие им пренебрегают. Он и раньше с одноклассниками не слишком взаимодействовал, но то было другое дело, ведь он и не стремился к их обществу.
Когда уроки подошли к концу, Чарли, по обыкновению, должен был отправиться домой. В этот раз, однако, он почему-то не спешил покинуть школу.
– Эй, кто идёт играть в футбол? – прокричал на весь класс высокий, белобрысый мальчишка, подкидывая мяч.
Дети, которые не разошлись по домам, а таких было не меньше половины, повалили из класса на школьную площадку. Наконец-то они повеселятся.
Чарли остался в один. На секунду он замешкался, а потом быстро достал телефон и отправил сообщение маме: сегодня он вернётся домой немного позже, потому что прежде намерен забить пару голов.
Знаток математики очутился на школьной площадке и внимательно оценил ситуацию: мальчишки играли в футбол, девчонки занимались каким-то своими делами.
Некоторое время Чарли наблюдал за ребятами, у каждого из которых словно было свое определенное место, естественным образом принадлежавшее именно им. Что же остаётся ему? На глаза мальчика навернулись слезы, столь одиноким он внезапно себя ощутил.
– Эй, Чарли, встань на ворота! – раздался вдруг возглас капитана одной из команд. Не то чтобы тот был высокого мнения о футбольных способностях Чарли, но понимал, что совсем без защитника ворот – не обойтись. Бывший веснушчатый вратарь команды только что покинул свой пост: бедолагу ожидал дополнительный урок математики.
Сегодня Чарли не забил ни одного гола, зато вполне успешно отбивал атаки и пасовал мяч другим игрокам. В итоге признания со стороны ребят было не миновать, что несказанно обрадовало Чарли.
Точнее сказать, он был счастлив настолько, что, если бы раньше он мог лишь помыслить, насколько приятно быть частью команды – не тратил бы все свое время на постройку из Лего ракет.
ГЛАВА
VIII
УСТРЕМЛЕНИЯ
ОСКАРА
Никола
Впрочем, стоит упомянуть, что в отличие от многих представителей человеческой расы, Оскар никогда не рассчитывал на природные дарования. Нередко он черпал мотивацию в словах самого Эйнштейна: «я хорошо знаю, что у меня нет особого таланта – любопытство, навязчивость и упорная выносливость в сочетании с самокритикой привели меня к моим идеям». Да, роль настойчивости и концентрации усилий – безусловно важнее врождённых задатков.
Сегодняшний день был весьма знаменательным: Оскару предстояла финальная проверка его фундаментальной концепции, за которой последует и сама демонстрация работы. Как уже упоминалось выше, результаты этих трудов должны были повлиять, не иначе как, на понимание устройств мироздания, потому все должно было пройти безупречно.
В тихом, темном кабинете Оскара виднелись горы бумаг, горящие мониторы компьютеров и парочка недопитых чашек чая. На первый взгляд, комната представляла собой классическое рабочее место большинства аспирантов, однако нечто уникальное виднелось в ее глубине. То был белоснежный, минималистичный прибор под названием Вандэйшен Тул. Данное устройство являло собой квинтэссенцию трудов Оскара: оно открывало доступ к, прежде эфемерным, с трудом постижимым объективно, явлениям.
– Эй, есть тут кто? – некий взлохмаченный юноша лет восемнадцати резко распахнул дверь, заставив Оскара вздрогнуть.
Луч света из коридора осветил комнату, послышалась болтовня и шаги молодежи.
– Да, я – мистер Ньюэлл, – пощурился Оскар, – Стучите в следующий раз. Что Вам нужно?
Взъерошенный парень прошмыгнул в кабинет, захлопнув за собой дверь. Вновь стало темно, что придало атмосфере мрачноватый оттенок.
– Рад знакомству, мистер Ньюэлл, – нежданный гость Оскара начал с любопытством расхаживать по комнате, бегло тараторя: – Профессор Эйтчисон направил меня к Вам. Он просил передать, что теперь Вы – мой новый дипломный руководитель, так как отношения с миссис Майер, моей бывшей наставницей, у меня, прямо скажем, не очень сложились. Профессор предупредил, что вы учеников не особо брать любите, но прежде послушайте: не судите обо мне поверхностно, я очень умён и даже талантлив, пускай организация и всякого рода тайм-менеджмент – не совсем мой конек. В любом случае, Эйтчисон счёл, что мы с Вами сойдёмся. Меня, кстати, зовут Роджер Грин.
Роджер остановился у доски с чертежами и с энтузиазмом протянул руку Оскару. Тот холодно пожал ее в ответ. Этого ещё не хватало! Он на пороге демонстрации величайшего открытия, а тут возникает этот бесцеремонный юнец!? Надо незамедлительно придумать, как его поскорее спровадить…
– Слушайте, Роджер, не знаю, что сообщил Вам профессор, но в одном вы правы: сейчас я не беру учеников, – терпеливо произнес Оскар, – Так что, увы, с Вами мы никак не сойдёмся, потому попрошу Вас уйти, остальное я улажу. Эй, ничего не трогайте!