Предел бесконечности
Шрифт:
– Почему мы затаились?
– шепотом спросил молодой человек, не дождавшись от друга объяснений.
– Моторы, - тихо ответил Глеб.
– Пять или шесть крупных машин.
Скоро и Орион услышал приближение грузовиков. В сумраке появились дрожащие пятна фар. От лаборатории друзей отделяло метров семьсот, но даже с этого расстояния было видно, как пять фургонов остановились полукругом перед основными воротами, и из них высыпали люди в блестящих костюмах химической защиты. Гром взрыва встряхнул апрельскую ночь. Зашумели перепуганные птицы. Эхо прокатилось по лесу и завязло в кронах.
–
– Охрану вывезли заранее, - подсказал Глеб.
– Там же люди!
Глеб ухватил друга за рукав и притянул к земле.
– Не высовывайся. Про нас не знают, но лучше не создавать щекотливых ситуаций.
Еще полтора часа мужчины лежали в укрытии и наблюдали, как солдаты в специальной униформе выводят и выносят людей и рассаживают их по фургонам. Орион до боли в глазах всматривался в далекие силуэты. Несколько теней показались ему похожими на нескладную фигуру Филиппа. Но насмешница-ночь обезличила всех.
Три машины уехали, возле двух оставшихся выстроились солдаты.
– Сейчас начнут прочесывание, - обречено вздохнул Орион.
– Вряд ли. Официально нас на базе вообще не было. Даже тебя Филипп не включил в кадровый реестр, - Глеб позволил себе расслабиться.
– Люди будут помнить нас, но для бюрократической машины мы навсегда останемся "невидимками".
– Наверное... Куда это их понесло?
Военные возвращались в здание.
Вскоре ахнул новый взрыв. За ним другой. Третий.
– Это внутри, - Глеб припал ухом к земле.
– Решили не церемониться и громят все скопом.
– Я не заметил, чтобы Филипп выходил, - Орион напрягся всем телом, будто надеялся одним рывком перенестись в горящую лабораторию.
– Всё. Поздно, - прошептал Глеб.
Орион прижался виском к влажному душистому мху.
– Я ненавижу это слово - "поздно". Я опоздал дважды, и двое погибли из-за меня! Стас и.. доктор Жулавский.
Глеб перевернулся на бок и опустил ладонь на его руку.
– Как бы ты ни был силен, отважен, умен, остаются вещи, которые влияют на тебя, а ты на них никак не можешь повлиять. Не вини себя. Просто - помни.
– Мне больно, Глеб.
– Я знаю, братишка. Держись. Ты нужен Анне, Ростиславу и Всеволоду. Спрячь свою боль ради них. Они тебя слышат. У вас впереди большая жизнь и вам предстоит пройти ее вместе.
– А ты и Тамара?
– Орион поднял голову.
– Земля - это бескрайний простор добра, ненависти, безразличия, любви, тупиков и открытий. И все мы - частица дива человеческого. Того самого, которое не разглядели на земле ни Ольга, ни ее сын... Дорог много, только выбирай. Сначала мы с Томой заглянем домой, я обещал отцу вернуться к посевной. Проводим вас до города и как раз успеем. А там решим, куда дальше.
– Я хочу верить, что наши дороги где-нибудь пересекутся.
– Я тоже. Земля, брат, она круглая!
___________________
Глеб и Тамара вышли к реке. Черныш тотчас влез в воду, облаял водомерок и, выскочив на берег, кинулся по лугу за молодой бабочкой.
– Глеб, а Глеб, - девочка смахнула с лица распущенные русые волосы.
– А все-таки, где твой горизонт?
– А во-он он, впереди.
Она
– Неправда. Ты говорил, что горизонт возле леса, потом - у реки. Мне кажется, что ты давным-давно прошел сквозь него. Как в песне, которую ты мне однажды спел.
Он, прищурившись, посмотрел вдаль.
– Да-а. Предел бесконечности. Он вокруг нас, и он остается впереди.
– Ага, - в больших синих глазах заблестела хитринка.
– А знаешь, что я думаю? Я думаю, что каждый человек должен стать горизонтом. Как ты. И не спорь!
– она взяла его за руку и развернула к себе лицом.
– Ты стал горизонтом для Ориона, Анны, для Ростислава и Всеволода, для ученых в лаборатории, даже для дразнилки-Димки. И для меня.
Глеб изумленно смотрел на Тамару.
– Мы с тобой как две колеи на дороге: идут себе рядом и идут, - продолжала Тома с едва заметной грустью в бодром голосе, - но они никогда не пересекаются. А я так не хочу. Мне пора стать взрослой и сильной... Я вот что сделала.
Он перевел взгляд на ее открытую ладошку и вздрогнул. Черный камень, обвитый четким узором лежал на девичьей руке.
– Ты нарисовала?
– у него перехватило дыхание.
– Как? Когда?
– Когда мы победили вирус. Я хотела, чтобы мама Анны и Филиппа пришла и посмотрела на нашу землю, увидела все наши цветы и оживила свой. Только вот, Тамара запнулась, - теперь мне кажется, что я ее по-другому нарисовала. Ее цветок был сделан из звезд, а я его изобразила по-нашему, по-земному. Это неправильно?
Глеб задумался. Мгновенный порыв завязался в словах, и он медленно спрятал в своей руке юную ладонь с черным кристаллом.
– Знаешь, Тома, ведь две калии - это одна дорога. Им не нужно пересекаться, они всегда вместе. Как два крыла у птицы. Не будет одного птица не полетит. Когда ты станешь взрослой, у нас с тобой родится дочка. И мы научим ее быть такой же доброй, искренней и чуткой, какой ты представляешь Ольгу. Так для нас будет правильно. А альтернативное начало жизни - это дело Земли.
Тамара глубоко вдохнула теплый майский ветер и улыбнулась.
– Тогда я подарю камушек реке. Пусть земля сама создаст Ольгу. Если захочет!
И крошечный кристалл с тонким плеском опустился в речные воды.
_______________________
РАССКАЗЫ
КОГДА ДЫШАЛ МОРОЗОМ МЕСЯЦ-МАЙ
Посвящается всем растениям северо-запада и средней полосы России,
пострадавшим от небывалых холодов 2-11 мая 1999 г.
Солнце взошло. И ветер сегодня теплый. Эй, просыпайся, молодежь, пора утро встречать. Нынче май славный - все по закону: ночью зябко, а день добрый. Воды у матушки-земли вдоволь, пей - не хочу. Водица родимая по жилкам гуляет, благолепье! Люблю я эту весеннюю пору. Каждый год новый лист раскрываю, будто первый раз, когда только-только из-под земли ростком выбился. Вы, молодняк, годков через двадцать это оцените, а пока щурьтесь, щурьтесь, да не забудьте ветру поклониться да листочки на восток обратить. Солнце ждать не станет, лучом как кистью махнет, и за горизонт. А для нас солнышко - сама жизнь. Это лишь кажется, весна и лето не спешат. Траву перерасти не успеете, а они нам сентябрьский поцелуй, и след простыл.