Предел мечтаний
Шрифт:
— Ты сама не знаешь, о чем говоришь.
— Нет, знаю, — резко возразила она. — Мне известно, что ты пытался угрожать ей, пытался подкупить. — Она прищурила глаза. — И ты играл на мне как на флейте, чтобы я помогала тебе подчинить ее твоей воле.
Тэннер, сбитый с толку, растерянно взглянул на Колетту.
— Что ты имеешь в виду? Как это я играл на тебе как на флейте?
Колетта почувствовала, как вспыхнули ее щеки.
— Я имею в виду твой флирт со мной, твои милые речи, твои поцелуи. Ведь все это — маневры.
Тэннер
— Колетта... — Тэннер перевел дыхание. — Согласен, в первый день, когда я пригласил вас на ужин, у меня была мысль о том, что ты могла бы стать моей союзницей. Но потом я целовал тебя ради тебя, а не ради Джины.
Он глядел на Колетту так ласково, с такой обезоруживающей нежностью, что она испугалась: неужели ей настолько сильно хочется поверить ему?
— Это ничего не меняет.
Ей необходимо злиться на Тэннера, спрятаться в свой гнев как в кокон, где ее не достанет никакая боль. Пусть он выйдет из себя. Если они станут непримиримыми врагами, возможно, расставание пройдет легче.
— Между прочим, вчера я официально назначила Джину на должность своего помощника и соответственно повысила ей оклад.
На лицо Тэннера легла грозовая туча.
— Какого черта ты это сделала?
— Она заслужила. Показала себя ответственной и достойной доверия сотрудницей. Она сообразительна, трудолюбива. Ты обязан ее отпустить.
Тэннер запустил пальцы в волосы. Он не скрыл бы крайнюю степень своего раздражения, даже если бы захотел.
Колетта почувствовала, что ей необходимо выпроводить его, пока из ее глаз не закапали слезы.
— И мне кажется, ты хочешь увезти Джину с собой из чувства страха.
— Страха? Чушь какая-то.
— Я не считаю, что это чушь. Если Джины не будет рядом, то тебе останется только твоя личная жизнь, а она у тебя не очень-то богатая, если верить той же Джине.
— Да что ты в этом понимаешь? Откуда тебе знать, что значит любить кого-то, заботиться о ком-то? Ты закупорилась в себе, никого в свою жизнь не допускаешь. Ты духовный инвалид, как и твоя мать, ты тоже неспособна любить.
— Это неправда!
— Ты сама говорила мне, что серьезных отношений у тебя не было. Тебе двадцать восемь лет, и ты спряталась в своей работе. Торгуешь детскими вещами, и это помогает тебе проживать чужие жизни. Но твое сердце так и не проснулось.
— Это неправда! — с яростью повторила Колетта. — Если я не нуждаюсь в мужчинах, отсюда еще не следует, что я неспособна любить и что у меня никогда не будет семьи.
Тэннер едко усмехнулся.
— Если ты думаешь создать семью, значит, рано или поздно у тебя появится нужда в мужчине.
— Но не сегодня и не в этом возрасте, — отрезала Колетта. — Кстати говоря, совсем не исключено, что я уже сейчас беременна.
Это заявление, похоже, ошеломило Тэннера.
—
— Месяц назад я прошла курс искусственного оплодотворения.
Ответом ей было тяжелое, вязкое молчание. Она отвела глаза, чтобы не видеть неодобрения во взгляде Тэннера. Ее гнев мгновенно рассеялся, и осталась только боль, наполнявшая сердце.
— Как ты могла? — спросил Тэннер с некоторым недоверием. — Как ты могла сознательно обречь ребенка на детство без отца?
Он взял Колетту за плечи и заставил ее заглянуть в глаза, в которых она прочитала не только осуждение, но и горечь.
— Колетта, ты хорошо знаешь, каково это — расти без отца, а я буду тосковать по отцу до конца моих дней. Как же ты сознательно обрекаешь своего ребенка на такую же пустоту?
— Ему будет достаточно меня, — возразила она и вызывающе вскинула голову. — У моего ребенка будет вся любовь, какой была лишена я.
— Этому ребенку никогда не заполнить пустоты, которые оставила в твоем сердце твоя мать. — Он отпустил ее плечи и отступил. — Мне жаль этого ребенка и жаль тебя.
— Уходи, — потребовала Колетта, и гневные слезы потекли по ее щекам. — От тебя, Тэннер Ротман, мне не нужно ничего, особенно твоей жалости.
— Не беспокойся, я уйду. Мне осталось сказать тебе только одну вещь. Ты не обретешь того, чего тебе не хватает, если не признаешься себе, что тебе нужен близкий человек.
— Я тоже хочу сказать тебе одну вещь, — ответила Колетта уже несколько мягче. — Ты воспитал Джину по своему образу и подобию, сильной и уверенной в себе. Так верь в дело своих рук и дай ей свободу.
Тэннер ответил ей долгим взглядом. Внезапно ей захотелось броситься к нему, признаться, что она уже нуждается в мужчине, что нужен ей — он.
— До свидания, Тэннер, — только и сказала она.
Он повернул дверную ручку и вышел из квартиры, не произнеся ни слова.
Сердце Колетты как будто распалось на множество осколков. Она села на диван. Слезы застилали глаза. Она не искала любви. Никогда не стремилась влюбляться. Но появился Тэннер, и это произошло.
Она оплакивала то, что у нее могло бы быть, и плакала оттого, что впервые засомневалась, будет ли ее любви достаточно для ребенка.
Тэннеру пришлось ждать больше пятнадцати минут, пока работник гаража выведет за ворота его грузовичок, оставленный здесь в первый же день. Все его мысли в это время занимала женщина, которую он только что покинул.
Будь она проклята за то, что превратила его убеждения в сомнения, заставила его задаваться вопросами, ответы на которые как будто давно были ему известны. Но почему же произнесенные ею при расставании слова укололи его, как стрелы правды?
Неужели он действительно цепляется за Джину, потому что боится пустоты, которая образуется в его жизни, когда ее не будет рядом? Что привело его в Канзас-Сити — страх за Джину или страх за самого себя?