Предел невозможного
Шрифт:
Вражескую технику уже разбирали Битрая и его помощники. Правда, по предварительному заключению профессора, ничего особенного там вроде и нет, но проверить все же надо.
Пока две группы специалистов трудились над нашими «трофеями», мы вместе с бойцами групп прикрытия отдыхали, пили тоник, уничтожали закуски и смотрели «кино». Операции завершены. Нас ждал основной этап работы. Допрос.
— … Теперь они точно залягут на дно. Исчезновение одной подгруппы еще можно было объяснить местными условиями. Но пропажа двух
— Да. Прятаться будут. И хорошо бы, в каком-либо глухом месте. Чтобы ни души вокруг. Это здорово облегчит нам работу.
— Хрен вам-с! Они не дураки. Сядут в центре какого-нибудь мегаполиса, под носом у полиции. Или возле армейской части. Под охраной каких-нибудь бугаев с пушками. И будешь ты их доставать с боем.
— Возможно. Но датлайцы не знают, кто на них охотится. То есть они думают, что это анкиварцы или равитанцы. А те не имеют возможности отследить датлайцев на большом расстоянии. Так что принимать повышенных мер безопасности они не будут.
— Будут. Потому как их аппаратура не смогла обнаружить появления противника. Не смогла предупредить нападения. А значит, враг обладает возможностью появляться внезапно. Так что меры предосторожности они будут принимать самые что ни на есть…
— Тогда нам будет весело… Три группы, раскиданные по планете. Обнаружить — не вопрос. А вот уничтожить.
— У меня есть одна мысль… правда, она крамольная…
Толик не успел поделиться своей крамольной мыслью.
Экран настенного монитора ожил, и перед нами возникло лицо Новистры.
— Ваши пленники готовы к беседе. Можно приступать. Никуда уходить не надо, я выведу изображение и данные датчиков прямо на экран. Вы готовы?
— Как пионеры, профессор, — сказал Антон.
Этого слова Новистра не знал, но суть ответа понял. Кивнул и исчез. А на его месте появился медицинский бокс и шесть кресел с сидящими в них людьми. Они были одеты в зеленоватые костюмы из мягкой ткани. Глаза закрыты, тела расслаблены. К рукам, ногам, голове и телу подсоединены датчики.
Датлайцы были в состоянии полусна. Напичканные препаратами под завязку. Со сломленной волей. Готовые отвечать на вопросы. Это были живые куклы…
— … Дуй обратно, — отозвав меня в сторону, негромко сказал Серега. — Следи за аппаратурой. За обстановкой. Ну и за своей девчонкой. Мы проведем допрос и без тебя. Результаты сообщим.
— Но… — слегка опешил я. — С чего это?
— Не спорь. — Он улыбнулся, весело прищурил глаза. — Я же вижу, что ты как на иголках.
— Что, видно? — изумился я.
— А то! По себе знаю, состояние влюбленности — довольно странная штука.
— Черт! Ладно. Ты прав. Не знаю, как это называется, но это довольно паршивое состояние. Хотя и приятное.
— Все. Вали отсюда! Завтра будем в Самаке. Познакомишь с подружкой.
С
4
Милена позвонила через двадцать минут после возвращения. Телефон буквально взорвался требовательной трелью.
— Артур! Наконец-то! Ты где был?
— Привет, милая. — Я с некоторым трудом сохранял спокойный тон. Все же подустал маленько. — Уже дома. Только приехал от друзей.
— А я тебе названиваю почти всю ночь. Спать не могу.
— Что случилось, малышка? Так соскучилась?
— Соскучилась. Да я места себе не нахожу. Уже и не знала, что думать!
Столь эмоциональное выступление привело меня в легкое удивление.
— Милена, что произошло?
— А ты не знаешь?
— Нет.
— Сейчас приеду и расскажу.
— То есть — приеду? Ты хочешь ночью по городу пройтись? Нет уж. — Видя, что девчонка настроена весьма решительно, я оборвал ее. — Сиди дома. Я сам приеду. Через пятнадцать минут.
— Хорошо. Буду ждать. Приезжай поскорее…
Положив трубку, я невольно чертыхнулся. Немного не вовремя, милая! Я и так устал, да еще надо снять показания аппаратуры, проверить данные перехвата, отследить перемещения оставшихся групп датлайцев. Впрочем… датлайцы немного подождут. До утра они все равно ничего предпринимать не будут. А что касается обстановки — это как раз у Милены и выясню.
Не теряя больше времени, я наскоро принял душ, переоделся, привычно нацепил кобуру с пистолетом, рассовал по карманам куртки сканер и инком и вышел из дома. Что еще там за новости?..
Она обхватила меня за шею, ткнулась лицом в грудь и на несколько секунд замерла. Я осторожно поднял ее на руки и внес в комнату. Сел на диван и усадил Милену на колени. Чуть приподнял ее голову.
— Что с тобой, малышка? Тебе плохо?
— Было плохо. А теперь хорошо. Артур, я с вечера места себе не нахожу. Меня всю колотит.
Девчонка действительно выглядела немного бледной, взволнованной. Глаза покрасневшие — плакала, наверное, губы искусаны, немного подрагивают.
— Объясни толком, что произошло.
— А ты не слышал?
— Нет, я же говорил, что только приехал.
— Да, извини, ты говорил. Я просто еще не отошла.
Усевшись поудобнее и обхватив меня за корпус руками, Милена заглянула мне в глаза и сказала:
— Я ведь тебя почти похоронила.
… Это был жест отчаяния со стороны каганата. Последний довод проигравшего. Шаг в пропасть.
Вечером вчерашнего дня, когда стало окончательно понятно, что республиканская армия прорвала фронт и выходит к северным рубежам каганата, а все силы, брошенные в наступление, остались в окружении под Самаком и вряд ли оттуда выйдут, Орду-улем решился на крайние меры.