Предельный квант
Шрифт:
Собрал траву из треугольных дикообразных пучков и равномерно разложил под спальником. Страшно хотелось есть, но благодетельный рюкзак явно заботился о моей фигуре, не удосужившись положить в себя хотя бы корочки хлеба. Ничего не оставалось, как просто улечься, закрыть молнию спальника и глазеть сквозь треугольные листья деревьев на угасающие оттенки красных и оранжевых цветов высоко в небе.
Проснулся я, когда солнце было уже почти в зените, изрядно подивившись своей беспечности. Что должен сделать путешественник ночью в незнакомом фантасмагорическом лесу? Конечно – просто взять и задрыхнуть.
Не без труда отыскал тропинку. Да, признаюсь,
Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась огромная зелено-фиолетовая долина с небольшими мягкими округлыми холмами, покрытыми пушистым одеялом деревьев с фиолетовыми вкраплениями – цветочными лугами. На вершинах самых высоких холмов просматривались небольшие белые конусообразные постройки. Через всю долину змеёй извивалась широкая река, во впадинах поблёскивали овалы озёр. Справа вдали туманные силуэты величественных гор увенчивались снежными пиками. Прямо впереди, далеко на западе, за ещё одной горной грядой, вздымалась к небу невероятных размеров белоснежная стела, вершина которой терялась в облаках. И над всем этим в небе плыла огромная луна, полупрозрачная и сливающаяся с глубокой синевой.
Ощущение павильона с декорациями сразу же улетучилось, здесь ветер вступил в свои законные права. Я бы ещё долго смотрел на это чудо с открытым ртом, как вдруг явственно ощутил напряжённый взгляд за спиной…
На меня смотрело три пары глаз. Мужчина лет пятидесяти, со смуглым лицом, раскосыми карими глазами и роскошной бородой. Одет он был в хлопковые серые штаны и в простую рубаху, подвязанную верёвкой на поясе. Второй мужчина, помоложе, лет тридцати, с длинными тёмными волосами, но уже без бороды. Также был смуглым, кареглазым, азиатской внешности, носил нечто наподобие кимоно цвета ультрамарин. На щеке у него был нарисован синий треугольник. Третьим незнакомцем оказался то ли волк, то ли собака — довольно опасного вида зверь с длинной серой шерстью и голубыми глазами. Все трое с интересом разглядывали меня в абсолютном молчании.
— Привет, — максимально дружелюбно выдавил из себя я. Троица никак не реагировала, продолжая смотреть на меня синхронными непроницаемыми, но изучающими взглядами.
— Хеллоу, — ноль реакции.
— Гутен таг.
Я исчерпал свой небогатый запас иностранных слов приветствия, но результата так и не добился.
«Ага, как же, будут аборигены в незнакомом мире говорить на земных языках», — очередной раз подивился я собственной наивности.
— Иван, — приложив руку у груди, представился я.
Бородач молча мотнул головой, приглашая следовать за ними. Я не стал пытаться и дальше продолжать свой бессмысленный монолог и побрёл за троицей. Мы начали медленно спускаться с высокого утёса по тропинке-серпантину. Треугольно-трапециевидные деревья сменились обычными соснами с порослью можжевельника и колючей иглицы. С удовольствием вдыхая воздух, пропитанный фитонцидами, я вспомнил прогулки по крымскому Ай-Петри. Флора сильно напоминала эту субтропическую полосу.
Эх, сейчас бы сменить толстющий комбинезон на футболку и лёгкие шорты. По мере спуска в долину стало заметно припекать. Я постоянно стряхивал пот со лба. Мои спутники, не проронив за всё это время ни слова, с пластмассовыми лицами двигались по усыпанной камнями тропинке, через которую пробежала крохотная зелёная ящерица. На
Спуск занял около часа. Я изрядно утомился, но для моих попутчиков он явно был обычной прогулкой. Серпантин завершился и тропинка привела нас к небольшому грубо сколоченному бревенчатому мостику через ручей. За мостом расширилась и превратилась в большой тракт. Сосны по обеим сторонам дороги сменились ухоженными посадками плодовых деревьев, многие из которых были мне не знакомы, но встречались и привычные: яблоневые, грушевые и сливовые деревья. Стали появляться небольшие скромные хижины из бамбука с соломенными крышами. Возле них трудились в земле мужики в простых препоясанных рубахах, таких же, как у бородача. Возле хижин бродили, пощипывая траву, рогатые животные с белой вьющейся шерстью и длинными вытянутыми мордочками, чем-то похожие на овец.
За это время я не услышал ни одного слова. Немые они, что ли, все? Или говорить считается дурным тоном? Впрочем, разгадка этой тайны была для меня явно не первым приоритетом. Ещё примерно через час мы подошли к небольшому поселению. Справа и слева от дороги расположились аккуратные цилиндрические бамбуковые хижины, вокруг каждой из которых неизменно росли ухоженные плодовые деревья и бережно выстриженные концентрические круги из розовых кустов, петуний и фиалок вездесущего в долине фиолетового цвета. Казалось, город был спроектирован и построен с привлечением команды высококлассных архитекторов и ландшафтных дизайнеров. И только после этого сюда зачем-то заселились простые деревенские жители.
От одной из хижин донеслись неспешные плотные звуки духового инструмента, похожего на флейту. Я слышал что-то подобное в горах возле Красной Поляны, когда там выступал ансамбль этнической музыки.
«Если люди здесь и говорят, то определённо не словами, а мелодически», — с ухмылкой подумал я.
Я заметил, что дома понемногу становятся всё выше и выше. Причём увеличение было плавным, будто команда тех самых дизайнеров планировала нарисовать крышами домов в поселении аккуратную дугу окружности с высшей точкой в его центре. От обилия цветов в воздухе стоял приятный аромат по всему поселению, лишь слегка играя оттенками от дома к дому.
Прошагав около километра по дороге, насколько я понял, радиальной, увидел большую деревянную полусферу, сложенную из тщательно отполированных и лакированных брусьев. И такое здесь бывает, оказывается! Здание, очевидно, было административным. Возникла ассоциация с планетарием. Время от времени с разных сторон строения открывались раздвижные деревянные двери. Входили и выходили смуглые мужчины и женщины представительного, но сдержанного вида в кимоно ультрамаринового, изумрудного и серого цветов. У некоторых на щеках красовались голубые и зелёные отметки. Только, в отличие от татуировки у моего спутника, все они были в виде круга. Я отметил про себя, что в этом месте люди явно как-то особенно относятся к простейшим геометрическим фигурам. Нужно будет обязательно во всём этом разобраться.
Меня здешние будто не замечали. К тому же, я так и не услышал ни слова, что начало порядком беспокоить. Есть, конечно, вероятность, что они предпочитают изображать из себя рыб именно в моём присутствии. Но очень уж сомневаюсь, что молчание стольких людей могла вызвать моя скромная персона широкоглазого бледного парня с рюкзаком. Кроме того, должны же здесь быть дети? Если у взрослых присутствует какой-то непонятный запрет или традиция молчать, то дети, особенно совсем маленькие, так не могут! Как минимум, младенцы просто обязаны пищать, да и дети постарше просто вынуждены упрямо капризничать.