Предложение

Хейл Карина

Вскоре мы подъезжаем к отделению экстренной помощи, и я вылетаю из машины, чтобы отстегнуть Аву. Я беру ее на руки и бегу в больницу. Аромат спирта и крови заполняет мой нос. Неожиданно деньги, это последнее, о чем я думаю. Все, чего я хочу, увидеть доктора и как можно скорее. На уме куча разных версий, одна хуже другой.

Что с ней не так? Я сделала что-то не так? Она умрет? С ней все будет хорошо? Что я могла сделать, чтобы этого избежать?

Мне так хочется, чтоб здесь был Фил.

Я не часто об этом думаю. Но он был

с нами в первый год ее жизни, и так трудно забыть, что кто-то заботится он ней так же, как я. Опять же, если бы он так заботился о ней, он бы никогда не ушел. Иногда я думаю, что было бы лучше, если бы он уехал сразу же, как узнал, что я беременна, вместо того, что оставаться на год. У него был шанс узнать ее – как он мог не влюбиться в нее, так как я? Я понимаю, почему он оставил меня. Я не обращала на него внимания, стала заботливой, одержимой мамашей, которой клялась никогда не быть. Но как, черт возьми, он мог оставить ее?

Я проглатываю комок в горле, острые, как бритва воспоминания, могут меня погубить. Я должна быть сильной. Всегда такой чертовски сильной.

Поскольку народу много, проходит, кажется, вечность, пока мы ждем врача. Стеф постоянно кричит на регистратора, Брэм с Астрид, видимо, бродят где-то поблизости, хотя, мне нет дела ни до чего, кроме дочурки в моих руках. У Авы по-прежнему проблемы с дыханием, и только когда ее снова тошнит, медсестра уводит нас прочь от стонущих, перевязанных, больных людей в зале ожидания.

Все происходит словно в тумане. Приходит врач, но я слышу лишь стук своего сердца, а не его имя. Его лицо, словно размытое пятно. Стеф держит меня за руку, но я чувствую лишь мою маленькую Аву.

Он кладет Аву на кровать и осматривает ее. Берет кровь. Задает вопросы.

— Что она ела?

Стеф говорит, что макароны с сыром, и я добавляю, что обычно у нее на них нет никакой реакции.

— Что она пила?

Я говорю, что давала ей апельсиновый сок с водой.

Тогда Стеф говорит, что Линден давал ей еще и колу без кофеина.

Для меня это новость, Стеф выглядит сконфуженной. Я изо всех сил стараюсь кормить Аву только полезной пищей. Кола это враг, как и прочие подобные напитки, диетическая или нет, не важно. Но я не понимаю, разве кола могла стать причиной всего этого?

Доктор кивает, а затем снова продолжает допрашивать меня о ее привычках, задает еще больше вопросов.

— Она абсолютно здорова, — защищаюсь я. Потом я вспоминаю несколько последних поездок к врачу. — Хотя, в последнее время она была очень вялой. Уставшей, часто раздражалась.

— Как долго это продолжается?

— Несколько месяцев. Но врач, ее врач, сказал, что она в порядке.

— Она всегда была такой худой?

— Где-то с января она стала худее, чем была, — быстро объясняю я. — Я сказала это доктору, но он заверил, что все в порядке.

— Да, так бывает, — говорит врач. — Но я думаю, здесь что-то другое. Ваша дочь много пьет?

Этот вопрос

попадает в цель. Я помню как сама росла и чаще предпочитала пить, чем есть, поэтому мне никогда не казалось это странным, когда Ава хотела того же.

— Да, — осторожно говорю я, оглядываясь на Стеф. Она кивает.

— Миссис…

— Мисс, — быстро поправляю я. — Мистера у нас нет.

Его непроницаемое лицо теперь выражает сочувствие.

— Хорошо, мисс Прайс. Нам надо посмотреть на результаты, но судя по всему, у вашей дочери диабет первого типа.

Я задыхаюсь. Ничего не могу с собой поделать. Стеф крепко удерживает мою руку, но я словно окоченела.

Он продолжает.

— То, что она переживает сейчас, это может быть диабетический кетоацидоз. Вы знаете, что такое кетоновые тела, мисс Прайс?

— Вещества, которых слишком много производит ваше тело, когда вы сидите на диете Аткинса. — говорит Стеф.

Он поднимает бровь.

— Да. Мы возьмем у нее пробу мочи, чтобы узнать ее уровень данных тел, на данный момент мы введем ей гипотонический раствор натрия, чтобы восполнить потерю жидкости и стабилизировать ее. Но нам, возможно, придется сделать ей инъекцию инсулина. И если так, то вам придется делать ей инъекции каждый день, до конца жизни.

Я не могу дышать. Диабет?

— Но в семье ни у кого нет диабета, — вырывается у меня. — Она всегда так хорошо ест. Здесь должна быть какая-то ошибка.

— В ближайшее время мы все узнаем точно, — говорит он. — Но не всегда у диабета первого типа есть что-то общее с диетой и наследственностью. Просто ее поджелудочная вырабатывает не достаточное количество инсулина. Посидите здесь, я скоро вернусь.

Я не знаю, как долго его нет. Ава все еще тяжело дышит, ее глаза закрыты. Я продолжаю с ней разговаривать, чтобы убедиться, что она не уснула, но она очень устала. Медсестра уверяет меня, что ее жизненные показатели лучше, и она вне опасности, мы привезли ее в нужное время. Но паника и чувство вины по-прежнему давит на меня словно огромное, темное облако.

Я понимаю, что здесь, рядом со мной Стеф, она нарядилась и сейчас она пропускает вечеринку в честь дня рождения мужа. Но я так же боюсь сказать ей, что она должна идти, я боюсь остаться здесь одна.

Поэтому я ничего не говорю, и мы просто сидим рядом.

Время все тянется и тянется. И вот возвращается доктор.

Плохие новости.

Глава 3

НИКОЛА

У Авы сахарный диабет первого типа. У меня занимает время, чтобы осознать это, и я даже испытываю какое-то облегчение, поняв, что у того, что случилось с ней, есть диагноз. Я понимаю, что это хреновый диагноз – диабет – слово с кучей ассоциаций.