Предместье
Шрифт:
Он шел за ней. На реке гранатами глушили рыбу. Аршинные судаки медленно всплывали на поверхность, опрокидывались кверху раздутыми от икры белыми чревами. Красноармейцы подбирали их с лодок руками. Маргарита Николаевна остановилась над рекой. Цымбал ожидал рядом и не ведал, что делать, что говорить в таких случаях: оправдываться, извиняться? Но в чем?
Выручила Варенька.
– Маргарита!
– крикнула она, появляясь на берегу.
– Пойдем обедать. Специально для тебя блинов напекла. Ты их любишь, я помню. Может быть, и вы, товарищ Цымбал, с нами закусите?
– Не хочется, - ответил Цымбал.
– Мне еще рано, я живу по часам, соблюдаю строгий режим, каждый кусок мяса прожевываю шестьдесят
Смешливая Варенька расхохоталась. Цымбал раскланялся и ушел.
5
Через день после возвращения Долинина из Ленинграда туда на его "эмке" отправился с Ползунковым Наум Солдатов. Наум побывал в областном партизанском штабе и получил разрешение вновь пойти на работу в тылы противника. В подвальчик Долинина он зашел в тот час, когда Долинин сидел за столом и с деревянной ложки прихлебывал пшенный суп, сваренный на этот раз без помощи Ползункова.
Увидев на Солдатове новые сапоги и новую шинель, Долинин все понял.
– Уходишь?
– сказал он грустно.
– Кончилось наше иждивенчество, - весело ответил Солдатов.
– Переходим на подножные корма. Сегодня в ночь!
– И тоже подсел к столу: - Дай похлебать напоследок.
Они долго и молча посматривали друг на друга. Обоим была памятна та последняя ночь в Славске - это было за час до приезда полковника Лукомцева, - когда они прощались на райкомовском дворе. Впервые за всю свою долгую совместную работу два деловых, серьезных человека обнялись, как родные братья, а может быть, даже и более горячо и искренне, чем братья. Секретарь райкома Долинин не мог вымолвить ни слова, но секретарь райкома Солдатов и тут старался быть верным себе. "Спеши, - сказал он не слишком, правда, твердым и суровым голосом.
– Бой уже за Славянкой..." - "Встретимся ли еще?" - думал тогда Долинин прислушиваясь к его удалявшимся шагам по изжеванной танками дороге, и так стоял на ветру, пока во двор не въехала машина Лукомцева.
И в эту минуту, глядя в глаза Солдатову, Долинин снова подумал: "А встретимся ли?"
– Обнимемся, Наум...
– Успеем еще, - ответил Солдатов.
– Дай поесть.
Наум недолюбливал подобные нежности. Ну, тогда, ночью, понятно: расходились в неизвестность, нервы не выдержали. А сейчас нервы в порядке получили передышку, в партизанской же жизни ничего неизвестного нет, уже все стало известным за зиму,
– Получил задание взорвать два моста, - сказал он.
– Думаю выполнить его в первую же неделю. Потом займусь городским головой, Пал Лукичом. Не я буду - уберем мерзавца. Хотелось бы еще связаться с лужским отрядом: больше людей - крупнее дело.
– Это правильно, - поддержал Долинин.
– Мне говорили в обкоме, что есть предположение свести несколько отрядов в партизанскую бригаду.
Теперь уже Солдатов сказал:
– Есть, точно. Вот тогда мы развернемся по-настоящему.
– Разворачиваться-то разворачивайся, Наум, но напрасно я в партизанском деле не партизанствуй.
– Тоже мне советчик!
– Солдатов усмехнулся.
– А что же ты, Яков Филиппович, на семьдесят третьем километре не рассуждал так в декабре? Какую войну среди бела дня затеял! Еле вон ноги унесли.
– Зато шестнадцать вагонов и сейчас, поди, под откосом.
– А куда же им оттуда деваться? Гниют, что верно, то верно. Но советы свои ты брось. Всегда с обстановкой надо сообразоваться. С обстановкой считались даже самые великие полководцы.
– Не спорю.
– Долинин тоже сбился с серьезного тона.
– Ну ясно, даже твой тезка по отцу - Александр Филиппович Македонский - обстановку учитывал. Шел, шел восемь лет покорять Индию, дошел до Ганга, видит - река широкая, и вернулся.
Долинин
– Опять извращаешь исторические факты, - вспомнив особенность Солдатова, сказал Долинин.
– С фактами надо быть все-таки осторожнее. Что, например, ты будешь делать с тем фактом, что Цымбалова я с тобой не отпущу?
– А ты думаешь, для меня это новость?
– ответил Солдатов, удивив Долинина, который ожидал самого свирепого протеста.
– Я уже заметил, как ты его расхваливал мне третьего дня, - продолжал Солдатов.
– Простак ты, Яков Филиппович!
– Простак не простак - не отпущу.
– Хорошо, - миролюбиво согласился Солдатов.
– Только поговори с ним сам. Согласится ли еще? Я его пришлю к тебе. А пока будь здоров, до вечера!
В дверях Солдатов встретился с Ползунковым, который ветошью вытирал руки.
– Алешка!
– сказал Солдатов.
– Я тут съел весь харч твоего хозяина. Позаботься о новом.
– Как-нибудь, не сплошаю, Наум Ефимович!
6
Цымбал вошел бочком, что было ему явно не свойственно, держался настороженно, готовый к обороне. Солдатов, видимо, не сказал ему, зачем вызывает Долинин.
Долинин тоже молчал некоторое время. Подбирая нужные, наиболее убедительные слова, он следил за влетевшим в окно зеленым жуком, который медленно полз по столу. Когда жук добрался до оставленной Ползунковым вилки и, потыкавшись в ее костяной черенок своим круглым лбом, повернул обратно, Долинин поднялся и повел Цымбала к высоко прорезанному подвальному окну.
Только встав на носки, через это окно можно было видеть, вровень с подоконником улицу, реку и за ней на противоположном, таком же, как и этот, крутом берегу длинную линию похожих один на другой острокрыших домиков с крашеными ставнями и резными наличниками. Домики стояли среди берез, густых зарослей сирени, зелень которой сливалась с синью заречных лесов. Видите, сказал Долинин, указывая рукой в окно.
– Когда-то в этой деревне был один из лучших наших колхозов. В дни осенних и зимних боев большинство колхозников было оттуда вывезено, в деревне стояли войска, скот пошел на продовольствие. Словом, хозяйство расстроилось так, что дальше некуда. И ничего удивительного в этом нет. До передовой отсюда как-нибудь пять-шесть километров. Немцы легко достают до нас артиллерией. Вон тот двухэтажный серый дом с башенкой... это клуб... в него уже попало три снаряда. Конюшне оказалось достаточно и одного попадания - сгорела. Стекла на парниках с землей смешаны. И все-таки мы хотим восстановить колхоз.
– Колхоз? В таких условиях?
– Да, колхоз, и в таких условиях. И в этом долю участия придется принять и вам, дорогой товарищ Цымбал. Мы сберегли с десяток тракторов, кое-какие машины...
– Напрасный разговор, - ответил Цымбал довольно спокойно.
– Сегодня я ухожу с отрядом, с товарищем Солдатовым. Мое место там. А для работы на тракторах вы народу найдете. Крутить баранку - дело нетрудное, каждый подросток сумеет.
– Да еще нечего же крутить-то! Что ни трактор, то инвалид, раскиданы они где попало. В том-то все и дело, что наладить сначала надо, отремонтировать, привести в порядок, создать хотя бы подобие МТС, людей обучить, да быстро: время не терпит.