Предначертание. Том I
Шрифт:
– Меня зовут Эйнар, Виктор Геннадьевич, -всё с той же пугающей бесстрастностью напомнил парень, – я не собирался с вами ссориться, у меня были совсем другие намерения, но вы сами свели все к скандалу. Возможно, мне действительно не стоило приходить к вам с душой нараспашку, Рина не зря этого не одобряла. Нам следовало и дальше вешать вам лапшу на уши, а в апреле я бы ушел в армию, и проблема рассосалась бы сама собой. Но я хотел быть с вами честным, я думал, вы зауважаете меня за прямоту и не будете запрещать Рине со мной встречаться, но всё получилось наоборот…
–Возвращайся в свои трущобы и, чтобы ноги твоей здесь больше не было, – защищающей родное гнездо наседкой двинулась на Эйнара мама, –
–Мама! – встала между парнем и родителями я, – если ты это сделаешь, я тебя никогда не прощу!
–Рина, тебе лучше помолчать! – попыталась оттеснить меня в сторону маму, но я намертво приросла к полу, – что ж, уперлась рогом в землю, да? Хорошо, тогда выбирай, раз ты уже такая взрослая. Либо вы расстаетесь, либо я немедленно иду в участок и пишу на твоего дружка заявление.
–Какое заявление, мама? – впала в бешенство я, – Эйнар не нарушал закона!
–А это не важно, – мрачно бросил парень, в отличии от меня, давно не питающий иллюзий касательно торжества правосудия, – пробьют по базе, увидят, что я на учете и особо разбираться не будут. Скажет Людмила Леонидовна, что я у нее в прихожей кошелек из сумки вытащил, и всё, приехали. Я могу хоть до утра доказывать, что это подстава и никакого кошелька я в глаза не видел, никто меня и слушать не захочет, я же из «Живых и мертвых», три привода, считай, опасный рецидивист, пора бы уже и по этапу пустить… Правильно я вас понимаю, Людмила Леонидовна?
–Мама, как ты можешь?
– на миг лишилась способности к членораздельной речи я, – ты же это не серьезно?
–Еще как серьезно, – над переносицей у мамы залегли продольные линии морщин, и по опыту я знала, что точка невозврата пройдена, и обратного пути уже не будет, – я даю тебе выбор, Рина. Хочешь, чтобы твой Эйнар провел следующие несколько лет за решеткой, продолжай и дальше настаивать на своем, но если тебе небезразлична его судьба, прекрати с ним отношения, и он останется на свободе.
–Теть Люда, ну нельзя же так! – протестующе воскликнула затаившаяся в кресла Симка, про которую мы все успели благополучно позабыть, – они же любят друг-друга, и Эйнар, он, ну, по-моему, он нормальный парень!
–Я бы посмотрела на твоих родителей, если бы они узнали, что ты с таким «нормальным парнем» снюхалась, – отгрызнулась мама и уже чуть мягче добавила, – Сима, сиди помалкивай, мне Оля за твои похождения и так спасибо не скажет…
–Рина, не говори ничего, – на полуслове оборвал меня Эйнар, когда я уже открыла рот, чтобы обрушиться на маму с обличительной тирадой, а затем с размаху хлопнуть дверью и исчезнуть в ночи, – ты сделаешь только хуже и мне, и себе. Мне окончательно ясно, что твоя семья меня не примет, как бы я ни лез вон из кожи. Не думай, что я струсил, я не отказываюсь ни от одного своего обещания, но если ты сейчас уйдешь со мной, я не смогу тебя защитить, и полиция принудительно вернет тебя домой. Послушай, нам нужно дождаться твоего совершеннолетия, больше никак.
–Ромео дело говорит, – кивнул отец, уже в какой раз будто намеренно игнорирующий просьбу Эйнара называть его исключительно по имени, – не вынуждай нас с матерью идти на крайние меры. У тебя на лице написано, что ты уже к нему в «Живые и мертвые» намылилась, только бы нам насолить, но этим ты в первую очередь его под монастырь и подведешь. Уйдешь с ним, я его не за кражу, а за изнасилование засажу.
–Вы здесь что, все свихнулись вконец? – рефлекторно заслонила Эйнара своим телом я, – какое изнасилование? Как вам вообще такое на ум пришло? Когда вы успели превратиться в мерзких, спесивых снобов, все на свете меряющих деньгами и квартирами? Вы презираете Эйнара, но он такой же человек, как
–Рина, не надо! – не обращая внимания на родителей, крепко обхватил мои трясущиеся плечи парень, – мы ничего не можем изменить, пока тебе нет восемнадцати. Но ты должна знать, что где бы я ни был, что бы со мной ни происходило, я люблю тебя, помни об этом, ты поняла меня? Рина, не молчи! Скажи, что ты меня поняла?
–Эйнар! – всхлипнула я и безвольно обмякла в его объятьях, будучи не в состоянии и дальше выносить эту адскую пытку, – забери меня отсюда, умоляю, я не смогу без тебя!
–Дядь Витя, теть Люда, зачем вы над ними издеваетесь? – подскочила с кресла едва не плачущая Симка, – посмотрите на Ринку, неужели вам ее не жалко?
–А мне и не нужна ничья жалость, – мрачно бросила я, – даже не надейтесь, что я откажусь от Эйнара, я дождусь его из армии и поеду за ним хоть в гарнизон, хоть на край света.
–Поживем –увидим, – ухмыльнулся в бороду отец, – сердце красавицы склонно к измене и перемене, как там в песне поется? Ромео, ты сам уйдешь, или мне тебя за шкирку в окно выкинуть?
– Меня зовут Эйнар Мартис, Виктор Геннадьевич, – заиграли желваки на скулах парня, – а всего через каких-то полтора года мою фамилию будет носить и ваша дочь.
–Это еще вилами на воде писано, Эйнар Мартис, а сейчас разреши мне проводить тебя к выходу, -подтолкнул парня отец, – давай, давай, не задерживайся, пока Люся тебе кошелек не подкинула.
–Эйнар! – пулей метнулась в коридор я, – я никому не позволю причинить тебе вред, они ничего тебе не сделают!
–Только если ты успокоишься и перестанешь тут театральный кружок устраивать, – красноречиво швырнул Эйнару тонкую, демисезонную куртку отец, – а ты не вздумай названивать моей дочери, доверие мое она сегодня потеряла, так что на мякине вы меня больше не проведете.
–Я был с вами честен, – уже в дверях воскликнул парень, – но вы мою честность не оценили, и это вас совсем не красит.
ГЛАВА XII
Эйнар ушел с гордо поднятой головой, несломленный и непобежденный, и я сумела отпустить его вопреки непреодолимому желанию рвануться вслед за ним вниз по лестнице, догнать в районе первого этажа и уйти навстречу неизвестности, безжалостно сжигая за собой мосты. Я знала, что мы оба поступили единственно правильным образом, и наше сегодняшнее самопожертвование обязательно окупится сторицей, но я не представляла, как прожить полтора года в черно-белом мире, населенном бездушными манекенами, столько лет подряд успешно притворявшимися моими любящими родителями. У меня было такое ощущение, словно я осталась одна против целой вселенной, и для того, чтобы выстоять под натиском общественного мнения, мне придется вытравливать остатки подростковой наивности и прямо с этого момента резко повзрослеть. Эйнар назвал меня своей невестой, он четко обозначил свои дальнейшие планы относительно нашего совместного будущего, и я не могла обмануть его доверия – фактически на меня возлагалась миссия хранителя нашей любви, и врученный мне факел никогда не должен был погаснуть. Нас разделяла вечность, но как бы не удивительно это звучало, мы с Эйнаром стали многократно ближе, мы будто проросли друг в друга, сплелись ветвями и превратились в единый организм с одним сердцем на двоих. Мне еще не доводилось испытывать такие сильные чувства, и я была сметена обрушившимся на меня эмоциональным шквалом, электрический ток всеобъемлющей любви стремительно бежал по проводам оголенных нервов, а мои дрожащие губы шептали нерушимую клятву верности, которую я непременно собиралась сдержать.