Предначертание
Шрифт:
— Я бесконечно сожалею о ее печальной участи, — сказал Джеймисон.
— Конечно, неприятно было влезать в ее шкуру, но иначе я бы не нашла последний ингредиент.
— Потому что она была блестящим химиком. И что еще важнее, умела свободно мыслить. Она задавала такие вопросы и находила такие ответы, о которых иные и помыслить не могли. Талант обернулся ее проклятием, а мог стать спасением.
— Однажды вы говорили, что я могу сравниться с кем-то, но не называли имени. Вы имели в виду Клеа?
— Верно. За последние пятьдесят лет я часто думал о ней и о том, как много Авалон
Помолчав, Лорел выпалила:
— Как вы можете превозносить ее талант после всего, что она совершила? При мысли о Клеа я представляю только горе и смерть.
Дэвид сочувственно сжал ее руку:
— Тогда подумай о том, как часто она спасала твою семью и друзей.
— Нам толком ничего не угрожало. — Лорел вспомнила знакомство с Клеа. В ту ночь она впервые «спасла» их. — Клеа сама науськала этих троллей. И даже Барнса пристрелила только потому, что он перестал ее слушаться.
— Да, но разве не ты говорила, что она создавала лучшие яды и противоядия? Полагаю, микстура, которую я тебе дал, исцелила твоего отца и не раз помогала твоим друзьям.
Лорел ахнула: голубой пузырек до сих пор хранился в ее домашней аптечке:
— Это ее рецепт?
Джеймисон кивнул:
— За свою жизнь я крайне редко встречал насквозь прогнившие семена. Даже те, кем движет зависть, алчность или гордыня, сохраняют способность любить. В конце концов и Юки сумела опомниться. Жаль, что Каллисте это не удалось, но я уверен: и в ней было доброе начало.
— Ну да, — неуверенно согласилась Лорел. После того как Тамани едва не погиб, ей вовсе не хотелось рассуждать о доброте Клеа.
Помолчав, Джеймисон сказал:
— Не знаю, застанешь ли ты меня в следующий раз.
— Джеймисон!
— Перестань, — перебил Джеймисон. Лорел редко видела его таким серьезным. — Выслушай меня — это очень важно. — Он умолк и осмотрелся, затем взял Лорел за обе руки и заглянул в глаза: — Пятьдесят с лишним лет назад мы приняли решение отправить посланницу в мир людей и начали готовиться к воплощению задуманного. Я был против — мне казалось, время выбрано неудачно. Кора увядала, и уже тогда было видно, какой королевой будет Марион. Но я оказался в меньшинстве. Шли годы, и в один прекрасный день нам принесли младенца — только что проросшую Зимнюю.
Глядя на эту малютку — которой было не суждено править Авалоном, ведь Марион лишь незначительно старше, — я опасался, что ее способностям не найдется применения. Такая участь уже постигла Каллисту. И я решил, что не допущу повторения. Через несколько дней члены Совета предложили двоих кандидатов на роль посланницы.
— Мару и меня? — спросила Лорел. Джеймисон кивнул.
— Одну из юных Осенних я знал — не раз видел ее в Академии, когда навещал сеянца-Зимнюю. Лучшим другом крошки-химика был сын садовницы.
— Тамани, — шепнула Лорел.
— Вот и ответ, подумал я. Посланница — добрая и мягкая по натуре, у которой в Авалоне есть безгранично преданный и любящий друг — тот, кто может стать ее якорем, к кому она захочет вернуться. Но вернуться не с пустыми руками. Я хотел, чтобы посланница не смотрела на людей свысока — а полюбила их всем сердцем, отвергла традиции
— Джеймисон, — ахнула Лорел.
— А пока посланница будет жить в мире людей, я научил бы малютку-Зимнюю любить всех фей в Авалоне, не только наделенных властью. И, быть может, со временем и у нее появится шанс взойти на престол — шанс сделать Авалон таким, каким я всегда видел его в мечтах.
— Это был ваш план! — Лорел затаила дыхание, пытаясь осознать масштаб замысла. — Вы выбрали меня, помогли Тамани — вы все предусмотрели!
— Кроме этого. — Джеймисон широким жестом обвел разоренный Авалон. — Подобного я не ожидал. Но после изгнания Каллисты я не мог бездействовать. Нужно было готовить почву для перемен. Это наш секрет, — спохватившись, Джеймисон посмотрел на Ясмин, затем снова на Лорел. — Отныне и твой тоже. Помедленнее, моя шустрая наследница. Самые долговечные перемены — те, что происходят постепенно; не пустив длинных корней, дерево не вырастет в высоту. Но обещаю, когда придет время — когда Авалон созреет для перемен, и ты решишь вернуться, — Ясмин будет готова. Тогда случится настоящая мирная революция; ведь ее поддержат все феи Авалона. Благодаря тебе и Ясмин Авалон преобразится и наши мечты воплотятся в жизнь.
Она взглянула на Ясмин: в распахнутых глазах юной феи светилась доброта, за которую Лорел так любила Джеймисона.
«Будущее Авалона», — поняла Лорел, расплываясь в улыбке. Она кивнула, молча присоединяясь к благородному заговору.
По дороге Лорел старалась осмыслить усилия Джеймисона — семена, которые он взрастил, буквально и в переносном смысле, и урожай, которого он ждет, хотя и не надеется застать при жизни. Вскоре они оказались у врат. Лорел бережно усадила старого фея на каменную скамейку за полуразрушенными дверьми в сад. Ясмин устроилась рядом; фер-файре выстроились вокруг.
— Я… я сейчас, — пробормотала Лорел. Ей хотелось обдумать услышанное.
Вместе с Дэвидом она вышла из сада и, прислонившись к камню, опустилась на землю.
— Грандиозный замысел, — тихо сказала она
— И теперь он умрет ради его воплощения. — Дэвид уселся рядом. — Чтобы выпустить нас отсюда.
Лорел покачала головой:
— Тамани что-то придумает.
— Надеюсь.
Они долго молчали. Из-за горизонта показалось солнце, и прохладный ветер взъерошил Лорел волосы. Откашлявшись, она сказала:
— Жаль, что ты встрял в эту историю с мечом.
— А мне нет.
— Тогда жаль, что тебе пришлось убить столько троллей.
Дэвид не отвечал, но она знала, какие муки он испытывает.
— Это было здорово, правда. Без тебя мы бы не справились. Ты мой герой, — добавила она, надеясь подбодрить его похвалой.
Но Дэвид даже не улыбнулся.
— Ты не представляешь, каково это — держать Эскалибур. — Он пожал плечами. — Хотя, может, и представляешь. Наверное, ты чувствуешь то же самое, когда колдуешь над зельями.