Предначертано судьбой
Шрифт:
— Ничего, сносно, только вот у Джимми с ногой
худо.
— Вам надо было за мной послать. Я бы сразу
приехала.
— Он боится, что с раной будут что-то делать, — сказала миссис Эймс. — И Эб не мог поехать за вами. У него очень много работы, его смена длится дольше, чем раньше.
Эта новость удивила Джулию. Интересно, зачем Гарлану увольнять одних рабочих, а других — заставлять работать по две смены.
Дом Эймсов оказался очень убогим, темным, совершенно не таким, как у Чэпменов, где было светло и чисто. Окна были занавешены грязной бумагой, на грязном полу лежал коврик из грубой
Джимми лежал у печки на соломенном тюфяке.
— Зажгите лампу, пожалуйста, миссис Эймс. Миссис Эймс принесла керосиновую лампу.
— Я давала ему хинин, как вы говорили, и накладывала мазь.
— Привет, Мэт, — поздоровалась Джулия с глазастым мальчуганом, сидевшим на табуретке. — Перед уходом я дам тебе лимонный леденец.
Мэт заерзал от предвкушения и засунул палец в рот. Джулия вспомнила, как тяжело рожала его миссис Эймс.
Джулия подошла к Джимми, потрогала горячий лоб и поняла, что у него жар. Из детей Эймсов Джимми больше всех походил на мать.
— Как себя чувствуешь, Джимми?
— Очень больно, — сказал он, в глазах у него стоял испуг.
— Дай, я посмотрю, что можно сделать.
— Вы будете резать?
— Я сначала посмотрю.
Миссис Эймс забинтовала ногу хорошо, рана была чистой. Порез был обработан карболовой мазью, но рана кровоточила, вокруг раны все опухло и покраснело. Джулия понимала, что может начаться заражение крови.
— Нога дергает, как больной зуб, — сказал Джимми.
— Да, я знаю, это очень больно. Поэтому, придется тебе поехать ко мне домой.
— Вы будете резать?
— Ты будешь спать и ничего не почувствуешь.
— А потом меня разбудят?
— Конечно, тебя разбудят. Поедешь со мной в кабриолете.
Джулия раздала леденцы детям — Тилли, Мэту и малышу Виргилису, а затем сказала миссис Эймс:
— Наверное, в рану была занесена инфекция, поэтому нога распухает. Здесь я не могу оперировать ногу Джимми, лучше это сделать у меня. Я все сделаю под наркозом в стерильных условиях и понаблюдаю за ним несколько дней.
— Благослови вас Бог, мадам. Я так беспокоюсь.
— А вы опять ждете ребенка? — спросила Джулия. Миссис Эймс покраснела:
— Я люблю своего мужа, миссис Мэткоф.
Не могу сказать ему «нет».
— Но есть много способов предохраниться, и при этом не надо говорить «нет».
Миссис Эймс смутилась и сказала:
— Я буду благодарна, если вы мне расскажете об этих способах. Этот ребенок будет последним.
— Поговорим обязательно. На обратном пути я зайду за Джимми…
На пути в Стайлс Джимми не пискнул ни разу. Он сидел рядом с Джулией, выставив больную ногу.
Когда Джулия с мальчиком подъехала, Джиба уже не было в доме. Из сарая вышел Мосси.
— Смотрите, кто приехал, это Джимми Эймс.
— Нога Джимми все еще болит, — сказала Джулия. — Ты не мог бы отнести мальчика в кабинет?
— Черт возьми! Я отнесу Джимми куда угодно, —
— Она хочет разрезать мне ногу.
— Она и мухи не обидит, не бойся, — так же тихо успокоил его Мосси и повыше усадил Джимми.
Джулия поднялась в комнату Эдварда и застелила кровать чистым бельем. Она вспомнила, как Джиб насвистывал, когда мыл стены в этой комнате, и чуть было не заплакала. Каждый раз, когда она вспоминала о том, что сказал Гарлан о Джибе, отчаяние овладевало ею. Когда Джулия вошла в кабинет, Джимми сидел на операционном столе и слушал, как Мосси рассказывал историю с завтраком, случившуюся с Джибом в товарном вагоне. Джулия старалась не слушать рассказ Мосси. Она прекрасно помнила то утро, когда Джиб очаровал ее, и ей было больно сейчас.
— Джиб сделал ставни, — сказал Мосси. — Он просил вам передать, что будет в Ратлинг Роке и вернется не раньше, чем через неделю.
Джулия вспомнила о том, что обещала Гарлану.
— Я прошу тебя, Мосси, сходить к шерифу и кое-что отнести ему. Как только я закончу с Джимом, я дам тебе то, что надо отнести.
Она посмотрела на мальчика:
— А теперь давай поговорим, что же нам делать с твоей ногой.
Джиб решил навести порядок в хижине Диггера, освободиться от всякого ненужного хлама и сжечь все это — проеденные молью одеяла, старые носки, газеты десятилетней давности. Среди барахла он нашел несколько вещей жены Диггера и решил отдать их Сейрабет. Затем он снял в помещении паутину, помыл стены и пол, вымыл печку.
Когда он закончил, то оценил свой труд на «отлично» и решил, что жить тут можно. Он почувствовал, что здесь теперь его дом.
— Когда собираешься начать работу? — спросил Роули.
— Как только я найму рабочих. Роули был удивлен, услышав это.
— Я собираюсь нанять Отиса Чэпмена, — сказал Джиб. — Он без работы с тех пор, как «Континенталь» уволила его, он занимается золотым песком.
Роули, подергивая бороду, спросил:
— Разве?
— Да, именно так, я сам видел.
— Отис искал золотую пыль для «Континенталя», — сказал Роули. — Он был разведчиком и ставил крепежные леса. Как могли уволить такого хорошего работника, как Отис?
— У него теперь свое место в низовье реки. И сын у него родился.
— Ну, ладно, пусть приходит Отис. Я — за.
Джиб подумал о Джилберте Чэпмене, и ему вдруг так захотелось увидеть малыша. «Может быть, заеду к Чэпменам вечером», — подумал Джиб.
Солнце уже клонилось к горизонту, когда Джиб собрался к Чэпменам. Когда он въехал в ущелье Даблтри, перед ним предстал необыкновенный ландшафт, окутанный теплым отсветом закатного солнца. До слуха Джиба доносилось журчание реки и пение птиц, и он подумал, как малышу Джилберту будет хорошо расти здесь, среди гор, видеть всю красоту земли, наслаждаться окружающей природой. Мальчик будет охотиться за кроликами и куропатками, собирать лесные ягоды. Вместе с отцом высоко в горах они могли бы даже напасть на след пумы или медведя. Джибу было приятно думать об этом, как будто бы все это ожидало его. Мальчик наверняка вырастет честным и добрым, потому что он будет рядом с природой, и его родители, честные и трудолюбивые люди сумеют воспитать в нем все самое лучшее.