Предназначение человека. Тайны собственного Я
Шрифт:
Болезнь, особенно хроническая, может подарить социальные привилегии и чувство собственной значительности. Она может придать жизни вкус и даже творческую энергию. Ещё бы, ведь ты борешься, преодолеваешь трудности, чётко понимаешь свои задачи и знаешь, что тебе следует делать сегодня и завтра. У тебя есть неоспоримый стимул. Ты знаешь, в чём состоит смысл твой жизни и в чём заключается твоё предназначение. Ты заряжен! Ведь тебе некуда деваться!
Поэтому многим из нас бывает страшно расставаться со своей болезнью, потому что благодаря ей в жизни всё так просто и понятно, а с её уходом снова приходится искать свой смысл и заполнять образовавшийся внутренний вакуум.
Болезнь
Несчастные тупые рабы, думал он, слушая сестру. Неудивительно, что мир принадлежит сильным. Рабы помешаны на своем рабстве. Для них работа – золотой идол, перед которым они падают ниц, которому поклоняются.
То же самое относится и к тяжёлой утрате, которую некогда пережил человек. Ярким идентифицирующим фактором может выступать образ страдальца, образ жертвы или образ человека, перенесшего несчастье. Такой образ может храниться годами, чтобы в случае необходимости быть предъявленным как некий социальный козырь. Человек может поддерживать годами и даже десятилетиями свою роль несчастной жертвы, потому что она, как и хроническая болезнь, помогает получать необходимые привилегии и формирует вполне сносный фундамент для самоидентификации.
Историки знают, как много героических поступков было совершено ввиду отсутствия других альтернатив.
Есть такое понятие как «вынужденная порядочность». Оно означает, что человек ведёт себя правильно и мудро только под давлением обстоятельств, которые его к этому принуждают. Как вор в супермаркете – тот не будет ничего красть, если знает, что за ним ведётся наблюдение. Вор, за которым наблюдают, ведёт себя как вполне респектабельный человек. Или взять хулигана, которого привезли в отделение полиции, он под присмотром стражей порядка сразу становится шёлковым, потому что понимает, что есть сила, которая заставит его нести ответственность за совершённое непотребство. Но является ли такое примерное поведение по-настоящему искренним? Вряд ли.
Этакая религиозность под влиянием катастрофы никакой ценности не представляет и в лучшем случае недолговечна. Думаю, что на каждого солдата, открывшего для себя бога, приходится четыре, которые открыли Париж.
Похожая ситуация и с болезнью. Когда на нас давят обстоятельства, мы сражаемся и прилагаем усилия. Но как только давление обстоятельств ослабевает, мы немедленно возвращаемся к прежнему образу жизни. Зачастую мы становимся порядочными и ответственными, только когда у нас не остаётся иного выбора, когда нас припёрли к стенке. Поэтому многие из нас нуждаются в постоянном стимуле, нуждаются в том, чтобы кто-то или что-то заставило нас действовать.
– Р-рр-ружья напер-рр-ревес!
Эта оглушительная команда донеслась из прихожей, и через мгновение Пеппи Длинныйчулок стояла на пороге гостиной.
– Р-р-рота, шаго-оо-мар-р-рш! – И Пеппи, чеканя
– Колени плавно сгибай! Ать, два, три! – выкрикнула она и сделала реверанс.
Улыбнувшись во весь рот хозяйке, Пеппи заговорила нормальным голосом:
– Дело в том, что я невероятно застенчива и если бы сама себе не скомандовала, то и сейчас ещё топталась бы в прихожей, не решаясь войти.
Истинное предназначение не может быть реализовано в обстоятельствах, которые принуждают нас действовать. Нельзя реализовать предназначение исключительно на живительной силе чьего-то «волшебного пинка». Предназначения не достичь в результате принуждения и внешнего давления.
Я множество раз слышал, что под поиском предназначения человек подразумевает обретение некоей среды или системы, в которую следует попасть, чтобы она заставляла его трудиться, а ему самому не останется ничего, кроме как подчиниться этому давлению.
Во время консультации зачастую человек заявляет открытым текстом: «Я хочу найти подходящее место, где моё предназначение будет очевидным. Чтобы мне было понятно, чем заниматься, чтобы мне это нравилось, чтобы не нужно было много думать и прилагать много усилий. Скажите, куда мне пойти».
Но нет, уважаемый читатель, нет и ещё раз нет!
Мы не сможем найти себя, отдав при этом свою ответственность кому-то другому.
Конечно, пока человек находится в процессе развития и обучения, он нуждается в определённой стимулирующей и ограничивающей силе извне. Ребёнка, особенно маленького, должны сопровождать любящие родители с их заботой и правилами. И даже по достижению зрелости и мастерства, человек должен оставаться внимательным, осознавая и учитывая все внешние обстоятельства.
Тем не менее реальная творческая сила исходит изнутри личности, и именно эту внутреннюю силу нам следует разбудить. Предназначение – это постоянные осознанные усилия, это добровольное созидание, это личная ответственность. Ответственность и труд.
Пассивность, лень, претензия, настроение потребителя не имеют никакого отношения к реализации нашего предназначения. Творчество рождается в результате внутреннего изобилия, как следствие искреннего желания делиться с миром светом своей души.
Поэтому, дорогой читатель, нам с тобой стоит поискать причину, почему мы порой нуждаемся в стимуле извне и отчего порой не способны на самостоятельную активность.
Первый раз Кроули услышал о том, что надо говорить с растениями, в начале семидесятых по Четвертому каналу «Би-би-си» и решил, что это замечательная идея. Хотя, пожалуй, вряд ли можно было назвать то, что делал Кроули, разговором. На самом деле он вселял в них страх гнева господня. Точнее, страх гнева Кроули.
Кроме того, каждые два-три месяца Кроули выбирал растение, которое росло слишком медленно, или умудрялось подцепить серую гниль, или начинало сохнуть, или просто выглядело не слишком хорошо по сравнению с соседями, и показывал его всем остальным.
– Попрощайтесь со своим товарищем, – говорил он им. – Он сломался…
Потом он уходил из квартиры с осужденным под мышкой и возвращался через час-полтора с большим пустым цветочным горшком, который оставлял где-нибудь на видном месте.
И растения у него были самые роскошные, цветущие и красивые во всем Лондоне. И самые запуганные.