Предназначение
Шрифт:
Если Брота согласится, он останется жить на корабле. Генерал должен быть при армии, но он никогда не ощущал себя генералом по призванию.
Возможно, Брота задержит свой корабль в Касре, побоявшись потерять Тану.
Дневной свет все еще падал в иллюминатор, значит, он спал не долго. Жизнь проста в Мире – никаких телевизоров или кондиционеров, мебели, никаких книг и журналов. Все, что у них было в каюте, – это постель, одеяла и маленький сундучок с одеждой. Маленькая постелька Викси в углу.., немного самых необходимых вещей.
И
– Что мне теперь делать? – спросил он. Одним грациозным движением она вспорхнула, словно птичка, и легла рядом с ним. Положив холодную ладонь ему на лицо, заглянула в глаза.
– Что ты хочешь? Ты голоден? Тебя мучит жажда? – Она помолчала. – Одинок?
Он улыбнулся и попытался обнять ее, но она лежала на его здоровой руке, а больной он не смог этого сделать.
– Ни то, ни другое, ни третье, моя любовь… Нет.., у меня теперь армия, я – лорд-сеньор. Больше тысячи людей присягнули мне, поклялись умереть за меня. И что мне теперь делать?
Джия запустила пальцы в его волосы и притянула его голову к себе так, что их губы встретились, и подарила ему тихий сестринский поцелуи, се рука скользнула по его груди. Когда поцелуй кончился, она не отодвинулась от него и замерла в ожидании.
– Итак, – сказал он, – что мне делать?
– Не думаю, что лорд-сеньор должен спрашивать об этом у рабыни.
– А я вот спрашиваю.
Она серьезно посмотрела на него:
– Делай то, что считаешь нужным! Он получал огромное удовольствие от соприкосновения с ее гладкой, шелковистой кожей и чувствовал, что ему нужно только это.
Все остальное отступало на задний план.
– Мысль о войне пугает меня, моя любовь. Смерть и разрушения, слезы и кровь, разграбленные города… Богиня все еще хочет загнать колдунов опять в горы, разве не так? Разве не в этом моя миссия? Это Ее армия, Ее сбор. Ее воины. Она приказала мне. Что же мне делать?
Джия снова прижала свои губы к его, и поцелуй на этот раз был не таким уж сестринским. Руки ее подтверждали это. Непонятным образом у нее оторвалась одна из лямок лифчика.
– Давай обсудим это сначала, а то потом я не смогу соображать, – все-таки продолжил он, когда она позволила ему говорить. – Боги жестоки, Джия! Этот маленький принц… Несколько тысяч смертей не обеспокоят их. Они-то живут вечно. Что для них гибель смертных – такой пустяк.
Она нежно покачала головой, волосы ее защекотали ему бровь.
Предвидя следующий поцелуй, он отвернулся и сказал, обращаясь к стене:
– Я не могу так… Если бы я мог заставить воинов слушать.
– Делай то, что находишь правильным.
– А вдруг это не понравится богам и они остановят меня.
– Нет.
Он посмотрел на нее:
–
– Ты вправду спрашиваешь мнение своей рабыни?
– Да. Ты самая благоразумная во всем Мире, дорогая. Скажи мне. Объясни.
Она нахмурилась. Джия не очень любила общаться посредством речей.
– Богиня не отдала бы тебе Свой сбор, если бы не считала тебя самым подходящим для этого человеком. – Ее губы снова приблизились. – Поэтому ты должен.., делать.., то.., что.., считаешь.., правильным.
Поцелуи стали чаще, настойчивее, активнее; и руки ее тоже продолжали свое путешествие.
Он сопротивлялся, стараясь освободить здоровую руку.
– Да! Конечно! Мы скоро этим займемся. Но что я буду делать потом?
– Снова то же самое, – настойчиво прошептала она.
– Ну а потом? – Его здоровая рука была теперь свободна, и он оторвал ею вторую лямку.
– Еще!
– Ненасытная!
Она тихонько усмехнулась:
– Я должна услаждать своего хозяина. И тут ее действия достигли результата. Внезапно он ощутил, что все правильно.
И он действительно чувствовал себя хорошо.
Палуба серебрилась под дождем, РегиВул и далекий берег скрылись в тумане. Серые тучи плыли над опустевшими улицами Касра. Немного кораблей осталось вдоль торговой площади после того, как Богиня остановила призыв.
Томияно вынес вино, и вся семья собралась вокруг Лорда Шонсу, сеньора сбора. Были тосты и поздравления, все громко смеялись и разговаривали. Уолли был тронут больше, чем хотел это показать. Когда в большой комнате всю мебель составляют лишь два деревянных сундука, все, как правило, сидят на полу, на этот же раз все стояли, как на приеме с коктейлем. Неожиданно наступила пауза в разговоре, стал слышен дождь, барабанящий по палубе.
– Кого не хватает? – спросил Уолли, оглядываясь.
– Жреца, – предположил Ннанджи. Он покраснел. Для Ннанджи не характерно было перепивать, и покраснел он по другой причине. Тана уже давно настойчиво нашептывала ему что-то в уши. Возможно, скоро он согласится.
– Катан джи? Ннанджи мрачно кивнул:
– Он остался в городе. Что он может там делать в этот час?
Катанджи, как всегда, не упускал своей выгоды.
– Думаю, он покупает ложу и раздает ренту, – усмехнулся Уолли. Я знаю, кого не хватает – колдуна. Что вы сделали с ним?
– Заперли его в каюте, – сказал Ннанджи.
– Приведи его, если не трудно, брат. Ннанджи освободился от Таны и пошел за колдуном. Через несколько минутой вернулся, толкая перед собой обнаженным мечом Ротанкси. Руки старика были связаны, на ногах – колодки. Облачен он был по-прежнему в скверную одежду голубого цвета, в которой его представляли в ложе. Седые волосы колдуна были растрепаны, возможно, он спал – после «Грифона» «Сапфир» казался прибежищем покоя.