Предназначенная для двоих
Шрифт:
– Осмотрим стены! – успела я вырваться в последнее мгновение из его широко расставленных рук. – И, Макс. Я, конечно благодарна тебе за попытки освободить меня, но… к таким отношениям я не готова.
Я старалась произносить слова ровно и спокойно. Хотя капелька мести нет-нет да и сочилась сквозь них. Не могла я ему простить тех злых слов. Пусть почувствует себя в моей шкуре.
– Лив? – удивился он, - Этого просто не может быть. Я же видел как ты на меня смотрела все эти годы. Зачем ты сейчас так жестока ко мне?
– Ну. Смотрела. – не стала отрицать я. – А теперь
– Когда успело? – с горечью воскликнул одноклассник.
– Максим. – я тщательно подбирала слова. Требовалось сказать ему так, чтобы у него не осталось сомнений. – Я прекрасно осознаю, что означают твои зажимы и поцелуи. Так вот, Максим. Не знаю, с чего ты вдруг прозрел и решил осчастливить меня своей любовью, но лучше не трать понапрасну время. Добровольно я не отвечу тебе взаимностью.
Огонь потух, темнота проглотила расстроенное лицо Платова и его неестественно блестевшие темно-серые глаза. Я стояла рядом и ждала дальнейших действий. Была готова к тому, что он набросится на меня, возможно даже двинет в запале, но не жалела о произнесенном. По крайней мере, я была честной с ним, и что немаловажно, с собой.
Ударов и прочих «воспитательно-наказательных» действий не последовало. Макс отошёл от меня и принялся осматривать стены, подсвечивая зажигалкой. Парень явно был зол и разочарован, но я ничем не могла ему помочь. Сердцу, заразе такой, не прикажешь.
– Всё глухо Лив. Мы в каменном мешке. – его слова гулко раздавались в темноте.
– Может Расти всё же что-то придумает?
– Не знаю. Лив. Я хотел сказать тебе. Если нам не удастся выбраться из этого средневековья…
Меня осторожно взяли за руку. Я напряглась, но вырываться не стала. Пока Макс не выказывал агрессии.
– Хочу, чтобы ты знала. Я жалею только об одном в этой жизни. О том, что о своей любви понял слишком поздно.
Я молчала. А что мне было на это ответить? Своё окончательное слово я произнесла несколько минут назад.
– И если бы я знал, что всё закончится так, то всё равно пришёл бы за тобой!
Мою руку осторожно подняли наверх и коснулись губами пальцев.
Дверь с грохотом и скрипением едва не сорвалась с петель. К нам ворвались солдаты, ослепляя факелами и ощетинившись мечами. Без промедления связали, теперь каждого по отдельности и грубо потащили по коридорам.
Толкали нас долго, будто к этой площади мы шли пешком. Когда внезапно, открылись ворота и приговоренных вывели в холодный хмурый день, я поняла, что так оно и было. Видимо, дворец и центральная площадь соединялись подземными ходами.
Глаза постепенно адаптировались к свету и контуры сотен людей, бесновавшихся чуть поодаль эшафота, прорисовывались всё яснее. Неприятное скандирование резало слух:
– Смерть вторженцам! Вздернуть к Лордону!
Как же мне это напоминало несостоявшийся обед Грейза, когда солдаты и Зигмунд скандировали ужасные лозунги. Тогда меня спас Стивник… теперь, похоже, гибели не избежать. Макса только жалко. Зачем он за мной пошел…
Нас толкали и грубо пихали в спины. Заволокли на ступени эшафота.
– Девку! Девку вперед! – скандировала толпа извращенцев.
Палач, на потребу толпы завел меня на постамент первой. Накинул петлю. И тут мне стало страшно. Очень страшно и обидно. Но винить оставалось только себя. Сидела бы сейчас дома, горевала бы об отце и Максе… но нет. Принесла же нелегкая в этот чертов, простите, Лордонов мир.
Мои глаза шарили по толпе. Простолюдинов еле сдерживала стража, взяв в кольцо небольшой круг, заключавший в себя сам эшафот и королевское семейство, рассевшееся на походных креслах. Сам его величество, гнусавый Зигмунд, Лайза и особенно, Флёр глядели на меня с ненавистью, затаив дыхание. Небось мечтали уже увидеть мое бьющееся в конвульсиях тело.
Взгляд скользнул дальше. Расти! Друг пытался прорваться к нам, но солдаты грубо отталкивали его ногами и замахивались оружием.
Сглотнув и изо всех сил сдерживая слезы, я обернулась к Максу. Его зрачки, расширенные от ужаса неотрывно следили за мной. Он начал дергаться, но двое стражников легко удерживали его на месте. На очереди, он был следующим.
– Именем короля Бартона, - зычно взревел палач, - приговариваю вторженку к смерти через повешение!
Его нога занеслась к шаткому постаменту, что давал мне ненадежную опору, чтобы выбить его в следующее мгновение.
– Остановить! – раскатился по площади над толпой грозный рык.
Я дернулась, едва не соскользнув вниз и без помощи палача. Обернулась. Стивник! Мой бархатноголосый принц! В одно мгновение он прорвал оцепление, опрокинув застывших стражников и запрыгнул на эшафот. Деревянная конструкция прогнулась под его весом. Гулко ступая тяжелыми сапогами, Стивник приблизился к нам. Сверкнул на палача. Тот неловко оступился и упал навзничь, раскинув руки.
Толпа с шумом отпрянула назад, едва королевич окинул взглядом своим подданных. От него за версту веяло мощью, опасностью и холодом мглы. Воцарилась тишина. Король и его свита замерли с ужасом на искаженных лицах. Флер и Лайза вовсе прикрыли глаза и рты ладонями.
Наведя порядок одним только взглядом, мой принц, наконец, воззрился на приговоренную.
Но лучше бы он не смотрел. Таких айсбергов в холодной черноте глаз я еще не видела. Приятное трепыхание пресловутых бабочек вмиг вморозилось в животе, разом сковывая болезненным спазмом все внутри.
Убьет… точно убьет! Сам! Без палачей. Вот значит каков был его план на самом деле. Его рука дернулась и потянулась к ножнам на бедре. Меч поймал отблеск тусклого солнца выглянувшего на секунду из-за туч.
Я даже зажмуриться не успела. Сталь рассекла воздух и веревку на две половины. Та, что обвивала мою шею, повисла на ней мертвой змеей. Не теряя ни секунды, Стивник выхватил из-за пояса револьвер, вложил его в руки Макса. Его стальные объятья заключили меня на мгновение, и я почувствовала как трепыхнулось его сердце. Принц снял меня с помоста, поставил рядом с Платовым, и шепнул ему: