Предновогодье. Внутренние связи
Шрифт:
Пятый. Как всегда, иных вариантов добывания денег нет. Если найду подработку, то времени на учебу не останется совсем, и я вылечу за неуспеваемость раньше, чем узнают о моей бездарности.
Да что там говорить, пункт пятый висел удавкой на шее. Учеба давалась мне не просто тяжело, а невообразимо тяжело. Сколько времени гробилось на домашние задания — ужас! Оставалось тешить себя тем, что преодолено больше половины пути к цели, и надеяться на лучшее.
— Привет, — окликнул меня рыжий парень, что помог с поисками деканата. Он подошел с подносом
Эх, была не была. В зале пусто, попробуем потратить институтский подарок. Я оторвала от ленточки оранжевый квадратик с цифрой "3", заключенной в черную рамочку с ажурными завитками.
— Слушай, мне вот что дали в деканате, — изображая непроходимую тупость, показала парню талон. — Чего с ним можно сделать?
— Не дрова же рубить, — засмеялся он. — Поесть, конечно. Погляди расценки у кассы.
На кассе восседала грузная женщина в белом халате, а рядом, на стене, висел небольшой плакат с портретами талонов. В институтском обороте гуляло пять разновидностей бумажных квадратиков. Лучшим считался огненно-красный талон с цифрой "1" в обрамлении черных завитушек. Его стоимость составляла пятнадцать условных висоров. Фантастика!
Самым плохоньким оказался желто-черный талончик с цифрой "5", оцененный в два условных висора. Таким образом, неожиданный презент от Стопятнадцатого разместился аккурат посередине и стоил целых семь условных висоров.
Живем! — порадовалась я и послала мысленную благодарность в направлении деканата.
Нагрузив подносы, мы с парнем подбрели к кассе, и рыжий с невозмутимым видом расплатился за пиршество красным талоном. А я-то робела и стеснялась. Интересно, за какие достоинства или недостатки парень получил право на бесплатное питание? Уж если мне за перенесенную душевную травму преподнесли неожиданный бонус, то у него как минимум должна отсутствовать почка, как максимум — обе.
Изобилие тарелок на подносе потянуло на пять с половиной висоров. Мне полагался возврат денег в размере полутора висоров.
— А сдача? — спросила я у кассирши.
— Не положено, — поджала она губы. — Набирайте до нужной суммы.
Пришлось взять вдобавок булочку с изюмом.
Мы с рыжим уселись посередине зала, а вокруг нас во множестве громоздились тарелки. Он подмигнул:
— Смотрю, ты тоже любишь поесть.
— Убвю, — промычала я с полным ртом.
— Наши люди. Значит, сработаемся, — констатировал рыжий и замолотил ложкой. Куда в него помещается столько еды? Худой до жути, кожа да кости торчат.
— Слушай, — сказала я через некоторое время, умяв половину завтрака (или обеда?) и почувствовав, наконец, сытость. — Оказывается, круто по талонам питаться. Прям настоящее искушение для фальшивоталонщиков.
Рыжий хмыкнул и чуть не подавился. Потом протянул ладонь для рукопожатия:
— Алесс, второй курс нематериалки.
— Эва, третий курс нематериалки.
Парень посмотрел на меня с уважением.
— Думаешь, до тебя не пытались? — ответил, составляя пустые тарелки
Насытившись, я раздобрела. Однако не стоило останавливаться на достигнутом, следовало запихать в себя всё несъеденное. Мало ли что случится? А отложенный жирок пойдет про запас, как у медведя в зимней спячке.
— А ты на занятия совсем не ходишь? — поинтересовалась я, жуя пирожок с капустой.
— Хожу. С чего ты взяла?
— Ну, мы вечно сталкиваемся во время лекций.
— А я такой, — подмигнул парень. — Особенный. Кстати, слышала, что вчера произошло?
Я насторожилась, даже жевать перестала.
— Нет, а что?
— Говорят, вчера в холле бабы не поделили какого-то перца и сцепились из-за него. Разворотили всё и смотались. Еще говорят, будто перец оказался преподом. Царица копытом землю роет, ищет виновных. Как найдет, сразу показательно отчислит. Эх, черт, жалко меня там не было! Я бы поглядел на это представление.
— А что за царица?
— Проректриса. У нее фамилия Цар, а за глаза — Царица. Евстигнева Ромельевна Цар.
Я открыла рот, чтобы похвастать знакомством с великолепной дамой, но вовремя одумалась.
— Не, когда девчонки выдирают друг другу волосы — это вообще! — восторгался рыжий, забыв про запеканку.
— Что хорошего? Я бы не стала выцарапывать глаза из-за парня.
Алесс поглядел на меня оценивающе:
— Согласен, ты бы не стала. Да и нет повода с тобой сцепляться.
Я обиделась:
— Это почему?
— Да ты не дуйся. Просто ты… как бы сказать?… словом, простая, — утешил парень.
Я завернула булочку в салфетку и положила в сумку.
— Обиделась, что ли? — допытывался новый знакомый. — Я же не со зла сказал, и к тому же, правду. А если правду говорят в глаза — это лучше, чем обсирательство за спиной, согласна?
— Ладно, проехали, — махнула я рукой.
В конце концов, на что обижаюсь? Наоборот, мне нужно быть простой и незаметной, а не сиять ярко, не сходя с языков сплетников.
Мимо прошли девчонки, что давеча сидели в углу столовой. При виде нашей мирно беседующей парочки они сделали страшно изумленные лица, начали шептаться и несколько раз оглядывались, пока не вышли из столовой. Рыжий, похоже, плевал на каких-то пялящихся, как он выразился, баб. Парень прикончил запеканку и деловито взялся за кусок вишневого пирога.
Я потянулась, довольная жизнью. В данный момент эта самая жизнь развернулась ко мне лицом, ласково трепля по щеке.
Алесс прикончил свой завтрак (или уже обед?), и мы, уставшие от еды, потекли неспешно к выходу. Внезапно сотрапезник схватил меня за руку, притормозив, а другую руку поднес к глазам. На его часах поверх циферблата мигали зеленые цифры обратного отсчета. Пять, четыре, три, два, один, ноль. Раздался протяжный звук горна, и вскоре воздушная волна приветливо ударила в дверь столовой.