Предновогодние хлопоты III
Шрифт:
Мария не обиделась. Дождалась, когда он успокоится, и спросила: а ты, что-нибудь слышал о хирурге Войно-Ясенецком? – Первый раз слышу, – пожал он плечами. – Неуч. Хемингуэя знаем, Бодлера читали, Вийона цитируем, а доктора медицинских наук, лауреата Сталинской премии при этом епископа и доктора богословия, не знаем. Оксюморон, да? Великий хирург и духовный учитель в полной мере хлебнул горя в годы репрессий и гонений. И он, оставаясь христианином, не отрицал идеи коммунизма, работал и спасал советских людей, он только оспаривал безбожие, но советский строй считал совершеннейшим и справедливым.
Она много знала такого,
Наверное, в ней были сильны её деревенские и семейные корни. Несколько поколений её предков прожили свои жизни в Тверской губернии, пока бабушка с дедушкой незадолго до войны не переселились в Ленинградскую область. Она родилась и выросла в посёлке Сусанино, что недалеко от Вырицы. Когда была маленькой, её отец, работавший экскаваторщиком, погиб в результате несчастного случая, мать больше замуж не вышла. Растили девочку мать с бабушкой. Жили они просто и скромно, своим хозяйством: были у них две козочки, куры, сад и огород, рядом были замечательные ягодные и грибные леса. Мария рассказывала, что они с бабушкой часто ездили на службы в храм, в котором когда-то служил святитель Серафим Вырицкий. Школу она закончила с золотой медалью и кучей похвальных листов, участвовала в олимпиадах по английскому языку, из института вышла с красным дипломом.
У Денисова же были революционные корни. Дед участвовал в событиях 1905 года, сидел при Николае II на каторге, воевал в Гражданскую, естественно, на стороне «красных», но за «чрезмерную» веру в идеалы коммунизма, по злой иронии тех времён был расстрелян во времена больших репрессий. Отец добровольцем ушёл на войну, был дважды ранен, вернулся с войны орденоносцем, всю жизнь проработал на «Электросиле». У матери была похожая биография. Пятнадцатилетней девочкой встретила войну, отец погиб под Курском, окончила техникум, работала библиотекарем, на пенсию вышла заведующей библиотекой, в которой протрудилась тридцать пять лет.
Денисов рос в обычной советской семье. Учился, ездил в пионерские лагеря, занимался спортом, ходил в музыкальную школу, в кружки и в различные студии, праздновал советские праздники, ходил на демонстрации, субботники, ездил на маёвки и на «свёклу». Таких биографий, как у его родителей, и таких семей в стране были миллионы.
Горожанином юноша Денисов был продвинутым. В семнадцать лет ходил с длинными хайрами, как тогда говорили, слушал рок-группы, носил клешённые и узкие брюки, вельветовый пиджак без воротника а-ля Битлз. Случались стычки с дружинниками и приводы в милицию, были подвалы, где молодёжь собиралась с гитарами, друзья, горячие поклонники новой музыки и страстные коллекционеры записей западных групп. Это была особая общность питерской молодёжи с полуслова понимающая друг друга и, наверное, не самая худшая её общность.
Марией он очаровался с первой их встречи. На долгий срок были забыты друзья-товарищи, тусовки в своей среде. Все его мысли теперь занимала одна Мария, а поскольку девушкой она была строгой, обязательной и на первом месте у неё стояла учёба, встречались они поначалу редко
Он поджидал её у института, провожал до общежития, несколько раз сходил с ней в кино. На выходные почти всегда она уезжала в родной посёлок и однажды Денисов, для которого жизнь в разлуке с Марией стала тяжёлым
Нужно было видеть изумление Марии от этого неожиданного пафосного монолога! Она вспыхнула: слыханное ли дело – парень, ещё ничего не говоривший ей о своих чувствах, делает вдруг такое заявление её матери, которую видит в первый раз! Мать Марии, улыбаясь, глядела на покрасневшую, с выступившими на глазах слезами дочь: «Доченька, а ты, что нам скажешь на это заявление жениха?»
Никогда ещё он не видел такой Марию! Покрасневшая от возмущения, всплеснув руками, она выкрикнула: «Вы представляете! Оказывается он мой жених?! Надо же, да я вот только сейчас, мамуля, вместе с вами узнала об этой всех нас заинтриговавшей и, шокирующей новости! Я, мамуля, и знать не знала, что он себя в женихи записал и свататься приехал». Она повернулась к улыбающемуся Денисову, и быстро проговорив: «Надо было, сперва о приданном спросить, сударь. Возьмёшь ли меня в жёны с живым приданым, моей любимой козочкой?» – и со слезами на глазах выскочила в другую комнату, захлопнув за собой дверь.
Старенькая бабушка, погладив обескураженного Денисова по плечу, перекрестила его, сказав: «Хороший ты паренёк. Глаза у тебя чистые и, видать, и вправду влюбился в нашу Машку. Поезжай домой с Богом, всё в его руках». А потом, лукаво улыбаясь, добавила: «А погулять на свадьбе, да внучков понянчить, ох, как мне хочется. Потом и умереть спокойно можно было бы».
За дверью, за которой скрылась Мария, раздался раздосадованный голос: «Бабушка, что ты городишь, какие внуки?!»
Она недолго дулась. При встрече стала приветствовать Денисова ироническим: «Наше почтение завидному жениху». «Привет, бесприданница», – отвечал он ей, улыбаясь. У него к тому времени уже был короткий опыт отношений с девушками, но никаких попыток сдвинуть отношения с любимой к обычной в таких случаях практике общения городской молодёжи он не предпринимал: не было, ни объятий, ни поцелуев, она позволяла ему брать себя за руку, и они ходили со счастливыми улыбками на лицах, держась за руки.
Денисов понимал, что Мария не из тех городских «вольняшек-хохотушек», с которыми ему приходилось встречаться раньше. Он боялся её потерять, держал себя в установившихся рамках, но естество, конечно же, волновалось, и новая ступень развития отношений обязана была наступить. Он дал себе слово, что не будет форсировать события, и будет ждать первого шага к сближению от самой Марии, да и нравились ему такие отношения, в которых живёт сладкое предчувствие непременного счастья. В этом был какой-то особый шарм.
Небесный стрелочник, однако, уже продумал продолжение этой истории любви. В начале лета они не виделись больше недели: у Марии была первая летняя сессия, у Денисова – госэкзамены. Эта вынужденная разлука переносилась тяжело, как оказалось позже обоими. Обычно звонил в общежитие Марии Денисов, но тут неожиданно позвонила она сама. Голос у неё дрожал, у него было ощущение, что она сейчас расплачется. Она жалобно и сбивчиво сказала, что им нужно увидеться, что ей очень одиноко и плохо.