Предопределение
Шрифт:
Собственно, встреча со старейшиной этого маленького клана, приглашение на которую я получил через одного из моих гленнов, и была еще одной причиной моего посещения Гондервиля.
Присягать аурингу брауни пока не спешили, но мы договорились о сотрудничестве и взаимопомощи. Теперь в Гондервиле у меня были еще одни глаза и уши.
Еще одним аргументом, хоть и слабым, в пользу того, что призраки-оборотни отсутствовали в городе, было то, что остроухие не могут надолго отдаляться от Тени. Собственно, это даже нельзя назвать полноценным аргументом. Скорее,
Все допрошенные, как один, утверждали, что не знали об истинной сути их господина. Ни один из них, кстати, не солгал.
Думаю, подмена произошла, когда настоящий шевалье Дюваль и двое его страйкеров отправились в очередной поход в Тень, а уже там попали в плен к остроухим. Скорее всего, это произошло за несколько месяцев до вторжения в марку Багряных.
Немного больше рассказали ящеролюды, прежде служившие барону де Вилару и присоединившиеся к отряду Дюваля после смерти их господина от рук Серого жнеца.
Им показалось немного странным то, что, когда отряду приходилось посещать тот же Гондервиль или другие поселения на старом имперском тракте, это всегда делал только шевалье Дюваль.
Тогрул и Молчун при этом оставались в марке. И если отряд по какой-то причине надолго задерживался, Дюваль всегда становился нервным, а один раз даже серьезно заболел, что для страйкера было делом не совсем привычным. Он тогда отказался от помощи городского целителя и приказал срочно отвезти его в свои владения. Там он довольно быстро пришел в себя.
На вопрос, кому именно Дюваль сбывал контрабандные товары в Гондервиле, ящеролюды ответили, что его постоянным скупщиком был аптекарь по имени Жак Сарро. Тот самый, чьи дом и аптека теперь были моими.
Шевалье де Латур остановился в шаге от меня и, приподняв кувшин, спросил:
– Еще вина?
Я отвлекся от вида за окном и с улыбкой подставил свой бокал:
– Да, благодарю.
Когда бургомистр наполнил бокал, я кивнул в сторону монумента. Там на гранитные головы рыцаря и горожанина как раз только что приземлились несколько серых голубей. Они, гордо выпятив светлые грудки, начали медленно крутиться вокруг своей оси.
– Очень скоро, когда стаи городских птиц осмелеют и облюбуют эти громадины, зрелище, о котором вы только что упоминали, станет не только любопытным, но и в какой-то мере предостерегающим.
Словно в подтверждение моих слов одна из птиц шумно вспорхнула, и на каменном плече горожанина появилось характерное белое пятно.
Шевалье де Латур слегка поморщился и сделал большой глоток из своего бокала.
Я же, продолжая наблюдать за площадью, произнес:
– Похоже, городской совет так и не отказался от идеи в будущем вывесить на главных воротах города знамя герцогства Валье, которого еще даже не существует.
– Вы правы, – негромко ответил бургомистр. – Совет и все горожане понимают, что такой исход был бы самым приемлемым для Гондервиля.
Я снова кивнул на монумент.
– Этой выходкой вы усугубляете свое положение. А
Анри де Латур пожал плечами.
– Жители города гордятся тем, что вы являетесь нашим почетным гражданином. Не упомяни мы вас хотя бы вот таким невинным способом, наши собственные соседи отвернулись бы от нас и перестали бы здороваться. И это в лучшем случае. В худшем… Членам совета пришлось бы покинуть город и искать новое место для жизни. Вы просто еще не до конца понимаете, кем являетесь для этих людей.
Бургомистр сделал еще один глоток и нервно продолжил:
– Гондервиль постепенно отстраивается. Мы копим силы. Но все происходит не так быстро, как нам бы этого хотелось. Наша мечта о сохранении того, чего мы уже добились, находится под угрозой. У нас есть сведения, что смертельная болезнь Карла Третьего, похоже, отступила.
– Он полностью исцелился? – поинтересовался я.
– Не знаю, – пожал плечами шевалье де Латур. – Но нам сообщили, что недавно король, облаченный в парадный доспех, верхом на своем мистрале въехал в Эрувиль во главе когорты гвардейцев.
– Любопытно, – негромко хмыкнул я.
Видимо, целители Карла каким-то образом смогли усилить действие моих зелий. Правда, в полном исцелении Карла я сильно сомневался.
– Королевский представитель в Гондервиле постоянно что-то требует от нас, – проигнорировав мою реплику, продолжил де Латур. – А ведь он не единственный, кто пытается давить на членов городского совета.
– Да, я видел представителей де Гонди и де Бофремона, – кивнул я.
– Они плетут интриги, трясут кошельками и раздают щедрые обещания, – хмуро буркнул бургомистр. – Мои соратники пока еще верны нашему делу.
– Вы не доверяете своим людям?
– Доверяю, – произнес де Латур и уже тише добавил: – Но как долго они будут проявлять стойкость? Ставки слишком быстро растут.
– М-да, у герцога де Гонди денег куры не клюют, – качнул головой я. – А вот щедрость посланников герцога де Бофремона меня немного удивляет. Особенно в свете последних событий. Еще недавно он был в плену. Не думаю, что Золотой лев продешевил. По идее, казна его светлости герцога де Бофремона должна быть пустой.
– Кредит, – коротко произнес шевалье де Латур. – Астландские банкиры, сбежавшие из Аталии, ссудили герольдов герцога огромной суммой. Им сейчас нужен влиятельный покровитель. Краоны слишком давят на них.
– Это многое объясняет.
– Но это еще полбеды, – сказал де Латур. – Мне стало известно, что по приказу Карла его герольды сейчас перерывают архивы с родословными бергонских дворян. Благодаря этим действиям, дальние родичи и наследники павших герцогов и графов Бергонии начали появляться словно грибы после дождя. Некоторые из них уже отправились на восток и юг страны, чтобы предъявить свои права на те земли. Очень скоро очередь дойдет и до нас. Не удивлюсь, если уже в конце года под стенами нашего города появится какой-нибудь дальний родич герцогов де Бриали во главе с армией наемников.