Предположительно

Джексон Тиффани Д.

— Ты будешь считаться взрослым, — говорит она, продолжая печатать. — И они не смогут больше принимать за тебя решения. Это законно. Ты можешь делать все, что захочешь и жить один.

Почему я никогда раньше не слышала об этом?

— А я могу это провернуть? — спрашиваю я, не в состоянии спрятать свой шокированный тон.

— Я не знаю. Тебе надо спросить об этом юриста. Но для этого нужно сначала реабилитироваться.

Реабилитация — это свобода от вины. Я читала об этом прежде, но Новенькая продолжает объяснять мне это, будто

я совсем тупая.

— Это значит, что твое дело будет подано на апелляцию, и ты будешь освобождена от всех предъявленных обвинений. Это не отразится на твоем деле. Жизнь с чистого листа.

Жизнь с чистого листа?

— Это возможно?

— Разве твой адвокат не пытался?

Я ничего не отвечаю. Мой адвокат изначально сделал немногое, а после, я уверена, и того меньше.

— Откуда ты знаешь обо всем этом? — я принимаю оборонительную позицию, чувствуя себя беззащитной от того, что ничего не знаю.

— Я много читала об этом. Когда-то, — говорит она, будто бы это мелочь. Она переходит по следующей ссылке. — Мэри, иди сюда! Тебе нужно взглянуть на это.

Мое тело отказывается двигаться, обычная его реакция на необычную для него доброту. Я сканирую ее взглядом. Не похоже, что Новенькая что-то замышляет. Она выглядит нормально, так что, может быть, и правда хочет мне помочь. Я сажусь рядом с ней, перед компьютером, пока она объясняет мне, что такое апелляция. Показывает целую кучу статей о людях, которые получили свободу после того, как доказали свою невиновность. Затем, она показывает мне веб-сайт организации под названием «Проект Прощение».

— Они помогают людям, как ты, — говорит она. — И у них есть адвокаты в Нью-Йорке! Твое дело бы идеально им подошло. Если ты, правда, не делала этого, то тебе следует им позвонить.

Она записывает их номер и адрес на старом чеке из супермаркета. Но я не понимаю, как это сможет помочь мне сохранить моего ребенка. Если мама не признается, это будет напрасной тратой времени. Я пожимаю плечами и засовываю чек с номером в карман.

— У меня есть парень, — хихикает Джой. — Его зовут Марккуанн. Он работает в торговом центре, в обувном отделе, поэтому у меня теперь есть там скидка. Он учится в Бруклинском Юридическом. У него своя собственная квартира в Кранси с большим черным кожаным угловым диваном и огромным телевизором. Типа... самым большим, который только можно купить. Он балует меня, как королеву! И сказал, что женится на мне.

В этой истории есть несколько не состыковок, но она слишком глупа, чтобы понять это. Зато, она счастлива. Даже несмотря на то, что я терпеть ее не могу, не хочу быть тем человеком, который разрушит все ее надежды и мечты. Остальные девочки отлично справятся с этим и без меня.

— У него есть своя квартира? И он работает в торговом центре? — смеется Киша. — Ты совсем тупая? Этот парень получает там не больше семи долларов в час!

—

Он учится на юриста? Ха! Ты обманываешь саму себя, — добавляет Чина.

Улыбка Джой блекнет.

— Дамы, прошу, — говорит мисс Вероника. — Дайте Джой...

— Он не твой парень, — говорит Марисоль. — Он просто использует тебя. Ты не единственная с*ка, с которой он тр*хается.

Джой закатывает глаза и показывает ей средний палец.

— Ну, и ладно, вы все просто мне завидуете, ведь ни у одной из вас нет х*ра поблизости.

Марисоль смеется.

— Ох, у меня есть мужик, и он тр*хает меня каааааждую ночь! — она стонет и трется о стул, после чего дает Кише пять. Все девочки смеются, кроме Чины.

— Да ладно? — фыркает она. — Прошлой ночью ты говорила по-другому!

Девочки охают, и Марисоль прожигает Чину взглядом.

— Иди нах*й, с*ка! Я не лесби, — отрезает Марисоль. — Ты меня не знаешь! У меня есть мужчина, понятно! Его фотка у меня в комнате.

У меня вырывается смешок. Я вспоминаю о том, как Марисоль говорит о Трее Сонгзе, который смотрит на нее сверху вниз со стены и поет ей на ночь колыбельные. Но взгляд, которым она меня одаривает, тут же заставляет меня пожалеть об этом.

— Эй, какого хр*на ты смеешься, психованная? У тебя самой есть мужик?

— Да, Мэри, — говорит Киша. — У тебя есть парень?

— Не понимаю, как у этой с*ки может кто-нибудь быть, — бормочет Тара, смотря себе под ноги.

Воздух вокруг накаляется, становится спертым. Будто мы все оказались в старом утюге. Может, они остановятся. Может, они...

— Ну, очевидно, что кого-то она все-таки выловила, — смеется Джой. — Как еще она могла залететь.

— Черт, кто бы вообще стал ее тр*хать? — спрашивает Киша.

— Может, она охмурила какого-то доброго дедулю в доме престарелых, — говорит Киша.

Девочки бьются в истерике. Я молчу. Так же, как и мисс Вероника. Вот это помощь. Они приближаются. Слишком близко. Достаточно, чтобы выяснить все. Мой глаз дергается, будто у меня нервный тик.

— Не, может, это молодой парень, — говорит Киша, задумчиво потирая подбородок. — Знаете, некоторые медбратья очень миленько смотрятся в своих униформах.

Я стараюсь не подавать виду, но мои ноги зудят. Они готовы к побегу. Боже, зачем я рассмеялась? Зачем!

— Так, кто из нас прав, Мэри? — спрашивает Чина.

— Спорим, что если мы придем туда, то сами его увидим, — говорит Джой.

Комната вращается вокруг меня, мне не хватает кислорода.

Иди. Беги. Расскажи Теду. Иди и расскажи ему...

— Мне нельзя было встречаться с мальчиками, — выпаливает Новенькая.

Комната переключает свое внимание на нее. Ее голос похож на сигнализацию. Она смотрит на меня и робко улыбается.

— Мне нельзя было ходить на свидания или даже разговаривать с парнями. Мама не разрешала. Она была... она... слишком меня опекала.