Председатель

Соболев Николай

— Какой мост? Там ведь паром!

— Ты наверное, еще не знаешь, правительство как раз утвердило проекты двух мостов в Саратове, железнодорожного и обычного.

Вот стоило только подумать… Прямо как силой мысли подействовал на происходящее, хе-хе… Ну что же, значит, не будет у нас Сталинградского тракторного, будет Саратовский.

***

Выборы мы выиграли без малого триумфально. Из восьмисот с хвостиком мандатов Союз Труда получил шестьсот сорок восемь. Прогрессивный блок, то бишь кадеты с присными — двадцать семь, остальное досталось

прочим спискам и беспартийным, причем человек сорок из них вполне можно было считать нашими “попутчиками”. Подпортил только Керенский, соскочивший в кадеты еще до выборов, уж больно нравилось ему речи толкать, а либералы известные мастера по организации всяких говорилен, вот и спелись. Да еще масонские ложи эти… Но теперь он наверняка кусал локти — вместо правительства оказался в масипусечной оппозиции.

Временному правительству жить осталось до созыва Учредительного собрания и оно, почуяв, что под ними подгорает, развило бурную деятельность. Для начала провозгласило временную республику. При том, что само брало власть на условиях, что все вопросы государственного устройства России решит только Учредительное собрание. Так что де-юре это переворот. Я же по такому случаю подал заявление о переходе в российское гражданство, а то как-то нехорошо получается — ладно внесли в избирательные списки американца, но вот становиться депутатом с чужим паспортом…

Вторым ходом Львов, Родзянко и компания бабахнули указ об отмене сословий. Флаг временным в руки, офицеры и так их не любят, а крестьянам да рабочим пофиг. Разве что в вагоне первого класса теперь ездить можно, да только цена там для трудового человека неподъемная.

Ну и третье — решили навести в Петрограде порядок. Начали с анархистов, вернее, с тех, кто себя таковыми называл. В Москве-то мы их в меридиан привели, а вот в столице они чувствовали себя привольно и даже набрали тысяч пятнадцать-двадцать человек. С дисциплиной, ясный перец, у них было так себе, но две дивизии — это две дивизии.

Лидером у них был некий товарищ Солнцев, программа была проста, как три копейки: окончательная революция сбросит властный гнет, для чего прямо сейчас необходимо упразднить все государственные институты, включая армию, а дальше свободный и сознательный народ немедленно самоорганизуется. И с такой силищей, что и немцев выпнет, и порядок наведет, и даже железные дороги начнут работать строго по расписанию.

На такую утопию набежали те, кому эти самые государственные институты стояли поперек горла — всякая околокриминальная публика и прочая шантрапа. А питерские анархо-коммунисты охотно их вооружали, понемногу захватывали особняки и прочие полезные объекты. Но вот с редакцией и типографией газеты “Русская воля” — как ни странно, при таком названии газета принадлежала двум банкирам и топила за крупный капитал, — вышел облом. Буквально на следующий день по приказу Корнилова вольницу кого повинтил, кого выгнал на мороз крупный военный отряд. Анархисты обиделись, создали на давно захваченной даче Дурново “штаб восстания”, разослали на заводы агитаторов и устроили налет на “Кресты”, дабы отбить своих.

Временные, понятное дело, озверели и в трогательном единении с Корниловым провели разгром “штаба”. Не обошлось без жертв — ранили матроса с такой знакомой фамилией Железняк и в суматохе убили двоих — товарищей Рауса и Асанина. Причем второй был

покрыт уголовными татуировками с головы до ног. И понеслось.

Анархисты немедленно подняли заводы на забастовки — измена! Временное правительства предало идеалы и подавляет революцию! Из Рауса и Асанина сделали беззаветных героев, тем боле, что это были весьма популярные фигуры в 78-м запасном и 1-м пулеметном полках.

Петроградский Совет удерживал ситуацию на рабочих окраинах, но в центре начался хаос. По улицам, как и в ноябре, помчались грузовики и автомобили с “максимками”, набитые солдатами и матросами. В центр города двинулась демонстрация под лозунгами “Долой министров-капиталистов”, “Долой войну” и “Хлеба!” Такая концентрация вооруженных и воодушевленных людей, подогретых агитаторами, неизбежно означала пальбу и она не замедлила. В городе застучали пулеметы, появились первые убитые и раненые. Стреляли у Николаевского вокзала, на Литейном, на Садовой, на Знаменской площади, на Обводном канале… Кто и с кем воевал — тайна, покрытая мраком, зато под шумок начали грабить квартиры “буржуев”.

Временное правительство бросилось к единственной силе, способной, с его точки зрения, навести порядок — к командующему Петроградским фронтом генералу Корнилову. Тот сформировал отряд из нескольких устойчивых полков, казачьих частей, усилил его артиллерией и двинул в город.

На основную массу участников орудийные залпы подействовали отрезвляюще, а Корнилов продолжал действовать решительно и безжалостно. В городе развели мосты, команды юнкеров и георгиевских кавалеров начали облавы и аресты.

Часть матросов-анархистов заперлась в Петропавловской крепости, Корнилов подтянул тяжелые пушки и все могло кончится плохо, но Петросовет успел выступить посредником. Переговоры вел недавно вернувшийся из Швеции товарищ Коба, анархисты сдались, их разоружили и отправили посидеть в Кронштадт, под охрану моряков Центробалта.

Наиболее ретивые корниловцы попытались разгромить Петросовет и редакцию “Правды”, но не преуспели, красногвардейская охрана была хорошо организована и вооружена.

Еще дня два шло “умиротворение”, по результатам которого с подачи Гучкова Корнилова назначили верховным главнокомандующим.

— Так что я не исключаю, что Временное правительство, опираясь на Корнилова, возжелает разогнать Учредительное собрание, — ровным тоном закончил доклад о положении в Питере Болдырев.

— Значит, его нужно собирать в Москве. Здесь у них сил не хватит, да и ехать в Москву проще.

— У вас нет Таврического дворца, — свраливо парировал генерал.

— Прекрати делаться большим питерцем, чем Медный всадник, Лавр. У нас есть Политехнический музей, Народный университет, Малый и Большой театры. Расскажи лучше, как твоя поездка в Казань.

— Завершили разработку двух германских групп, выкорчевали. Как ты и предполагал, готовили пожары нефтяных резервуаров и взрывы на артиллерийских складах.

— Раскидали хоть?

Болдырев скривился. Ну да, миллион снарядов на раз-два не раскидаешь.

— Пулеметы вывозят. Как навигация открылась — в Пермь, Симбирск, Нижний и Ярославль. Понемногу и снаряды растащим.

Генерал собрал разбросанные по моему столу бумаги, уложил их в папки и упихал в портфель. Внизу звенела посуда — накрывали на стол, сегодня редкий день, когда Митя ужинал дома.