Предсказание Ньянкупонга
Шрифт:
"Я сошла с ума! – пронеслась шальная мыслишка. – Какая досада".
Часы показывали половину шестого.
"Если Валентин трудоголик, – думала я, – он вернулся в лечебницу. И я смогу с ним поговорить". Идея казалась правильной. Во-первых, мне теперь есть, что рассказать психотерапевту. Во-вторых, уже пора пойти на сближение. Ресторан, танцы, музыка, так, кажется, хотела Тёрка? Так и будет.
В глубине души я надеялась, что Валентин уехал. В этом случае можно будет взмахнуть рукой: я выполнила дневную норму! И со спокойной совестью отправиться домой, в свою уютную двухкомнатную квартирку. Поужинать,
Могла ли я тогда подозревать, что приключения только начинаются? Что этот день ещё в самом разгаре и окончится он далеко за полночь.
Валентин оказался на рабочем месте – если кабинет психотерапевта можно считать рабочим местом.
Я осмотрелась. Определение "плюшевый" более всего подходило этому местечку. Тёплые тона, мягкие формы, неяркий свет. Обычно на стенах висят дипломы и всяческие грамоты (это я знаю по фильмам), в этой клинике ничего подобного не было. Только у входной двери блестела бронзовая табличка: "Валентин Сергеевич Кугель. Врач-психотерапевт".
– Здравствуйте, доктор, – я протянула руку.
– Валентин, – поправил он, пожимая мою ладонь. – Мы же сегодня познакомились.
Я кивнула, и сказала, что у меня проблемы. "Э… небольшие". Моя подруга порекомендовала психотерапевта. Конкретно – доктора Кугеля, как прекрасного специалиста и хорошего человека. И вообще…
Пока я говорила, Валентин рассматривал пылинки на своём столе. Их было немного – две или три штуки.
– У меня особая специфика, – заметил доктор, когда я закончила петь ему дифирамбы.
– Боюсь, что я, – румянец выступил на моих щеках, – именно по вашей специфике.
Он погладил карандашом усы, сказал, что лучше бы записаться на приём, оформить карточку и бумаги. Сделать, как заведено в его практике.
– Лечение, естественно, проходит анонимно, – он поднял на меня свои красивые мудрые глаза. – Даже я не знаю настоящих имён пациентов.
– Секретарь уже ушла, – сказала я с лёгким нажимом. – А мне очень нужна помощь.
– Это правда, – кивнул он. – Я говорю о секретаре. Она ушла. – Валентин всё ещё сомневался. – И вы хотите…
– Хочу! – инициативно согласилась я. – Очень!
Он сложил кончики пальцев, задумался и предложил начать с теста Люшера.
– Это несложное задание. Вам нужно выбирать цвета.
На столе он разложил разноцветные квадратики, попросил выбрать самый приятный. Когда я сделала выбор, доктор убрал этот квадратик, и предложил выбрать опять. Так продолжалось, пока на столе остался только один квадрат – жёлтый. Я не люблю этот цвет.
Было легко и даже приятно. Я имею в виду, приятно быть пациенткой психотерапевта. Это совсем несложно: нужно немного (вернее много) фантазии, чуть экспрессии и дать волю тараканам в голове. "Э-гей, ребятишки! – обратилась я мысленно к насекомым. – Сегодня ваш день, веселитесь!"
После Люшера мы перешли к Роршаху. Этот тест оказался значительно сложнее и неприятнее. Чёрные кляксы невольно возвращали меня, то к умершей старухе, то к кровавому Ивану Грозному. От пятен кружилась голова, казалось, не я управляю своими ответами, а кто-то посторонний. Это было мучительно.
"Что
После тестов, Валентин попросил рассказать о себе. Внимательно слушал, кивал, делал в тетради пометки. Я считала, что дело у меня на мази, что я безоговорочно стала пациенткой, когда он поднял голову и объявил, что со мною полный порядок:
– Вы меня обманываете, Анна. У вас отменная фантазия, вы многое себе воображаете – живёте в своём радужном мире, – он улыбнулся, – кроме того, вы легко поддаётесь внушению, но это всё. Никаких психических отклонений.
Доктор захлопнул тетрадь, а я задохнулась от возмущения. Я понимаю, когда меня упрекают во лжи, если я кого-то обманула. Но называть меня вруньей, когда я говорю чистую правду? Это слишком.
Тогда я рассказала о "длинном" доме и о беседе со старухой.
– Какое это отношение имеет ко мне? – сухо осведомился доктор. – Я здесь при чём?
Пришлось рассказать шпионскую историю о пакете с продуктами, о старухе и о соседке – независимой свидетельнице, – которая утверждает, что старушка дала дуба. Причём уже давно.
– Чепуха. Я ни с кем не встречался. Был в том доме из профессионального интереса. В этом бараке работала психиатрическая лечебница… вернее психиатрическое отделение. – Валентин нахмурился, припоминая. На лбу проявилась морщина. – Очень давно, в прошлом веке. Потом была молельня, потом несчастный дом отдали под квартиры. – Валентин сделал паузу, словно давая мне прочувствовать историю. – В лечебнице работал Выготский, знаете такого? Нет? Ну откуда вам знать этого терапевта… В этом печальном доме родилась и умерла, в своё время, теория хирургического врачевания психических заболеваний. Мне хотелось понять магию того времени, впитать его ауру. Я осматривал двери, касался пальцами стен, искал…
Валентин попытался жестом объяснить, что именно он искал. Не получилось. Тогда он глубоко вздохнул, испросил разрешения закурить. Большим пальцем выщелкнул из пачки сигарету, одну для себя, вторую мне.
…Мы стояли по разные стороны окна. Он и я. Он казался добрым отрешённым брошенным на произвол судьбы волшебником. "Нельзя бросать мужчину одного, – размышляла я. – Он тоскует, теряет веру в себя и, наконец, погибает без женщины. Тёрка совсем его позабросила и это большая ошибка".
Где-то далеко за городом умирало солнце. Оно полыхало, стараясь чтобы уход надолго остался в памяти людей. Тень соседнего строения незаметно наползла, заслонив от нас белый свет, и только кудрявая макушка тополя ещё касалась багрового зарева. В комнате было тихо и серо; огоньки сигарет боролись с этой серостью, заведомо зная, что битва проиграна.
– Мне ничего не известно о старухе, – нарушил тишину Валентин. – И мне неприятно, что вы за мной следили. Зачем вы это делали?
Я задумалась, как ему ответить.
Дало в том, что передо мной появилась ещё одна проблема (помимо разведывательного задания). Мне необходимо было выяснить, сошла ли я с ума? Вернее так: кто из нас сошел с ума? Я или Валентин? А может мы оба? Только по-разному?
На стороне Валентина выступала соседка. На моей – пакет с продуктами. "Соседка, конечно, весомее", – с грустью подумала я, но решила, что сдаваться пока рано.