Предсказания китайского печенья

Демина Нина

— Он хоть и принц, но внешне не сравнить с Анри, — похвалилась я.

— С лица воды не пить, по мне так и Майкла Джексон подойдет, глянь, какие у него деньжищи, несмотря, что худой и чудненький. Ну, чем ему раса-то его не угодила!

Вот я, красивая, белая женщина. Да толку-то! За такие деньги стала бы хоть головешкой!

— Ой, накличешь ты себе, Аллочка, — сказала я.

— Тьфу, тьфу, — Аллочка поплевала через левое плечо. — Анри-то твой, ей богу, темная лошадка. Что за душой? Одно только — французик. Вот Мишель,

сразу видно, «Мерседес», квартирка. А этот, живет в отеле, ездит на такси. Только, что рожа красивая.

— Конечно, у Мишеля и «Мерседес» и квартира. Да только это для таких дурочек как ты, — пыталась я объяснить подруге. — Все это консульское, пока он здесь в Москве. Я не думаю, что в Париже он, как клошар, живет под каким-нибудь мостом, тот, кто работает в иностранных консульствах не нуждается в средствах. Но, бог его знает, что у него на самом деле за собственность.

— Утешила, подруга, теперь я без страха смотрю в будущее. Скажи, Нелька, — задала коварный вопрос Аллочка, — с какой целью ты собираешься лишить парня разума?

— Действительно, имею намерения, преследую цель, — я подмигнула ей.

— Не томи, — взмолилась она.

— Ох, Аллочка, я хочу неизведанного, манят меня дальние страны, удивительные приключения…

— Будут тебе приключения, на Лубянке, — пригрозила Аллочка.

— Вот для того, что бы они не были, хочу я, подруга моя единственная, выйти замуж за представителя враждебного нам лагеря.

— Я же говорю, лагеря пошли… — округлила глаза Аллочка, не ожидавшая от меня такой прыти.

— Аллочка, я девушка материальная, — повела плечами я, рассматривая свое отражение в зеркале. — Но и мне не чуждо ничто человеческое. Ну, влюбилась.

— Радость моя, ты не знаешь, что такое любовь! Когда любят, уж ни о чем таком не думают, только о предмете страсти. А у тебя холодный расчет, — твердо сказала Аллочка, не представлявшая другой причины интереса к красивому французу.

— Нет, Аллочка, с Анри мне очень хорошо. Сердце так сладко замирает, — мое отражение мне нравилось, и я улыбнулась ему. — От любви сердце сладко замирает?

Вот, видишь.

— Оно у тебя сладко замирает при виде красна личика. А, еще пуще, при подсчете, хоть бы и в уме, Анриевых денежек, — не сдавалась Аллочка.

— Что ты! Я совершенно бескорыстно… — сказав эту ложь, я засмеялась вслед за Аллочкой, погрозившей мне пальцем.

— Парня не искалечь. Бессеребренница.

Анри заехал за мной, и я, благословленная своей подругой, отправилась навстречу своему еще туманному будущему.

«Националь». Лестница по-царски укрытая ковром. Сколько помнишь ты ножек легкомысленных дев, взлетавших по тебе?

Вооруженная знаниями, почерпнутыми из разговорника, я довольно шустро справилась с меню. Анри поменялся со мной ролями, в то время как я пробовала закуски, он сидел напротив, расплавляя глазами расстегнутые пуговки лифа моего костюма.

— Delicious! —

похвалила я.

— Ооо… — произнес он. Похоже, он не мог не только есть, но и говорить.

Я испугалась, что наш ужин может полететь к черту из-за его неспособности вести беседу, думать головой или хотя бы составить мне компанию по уничтожению произведений кулинарного искусства, появляющихся на нашем столике, как по мановению волшебной салфетки фокусника-официанта.

Переборщила… С пуговками явно переборщила!

Наконец Анри сообразил, что нехорошо оставлять даму ужинать в относительном одиночестве. Мне стало легче, когда он с юмором начал вспоминать перипетии нашей первой встречи.

Отлично, у нас уже есть общие воспоминания!

Он довольно точно охарактеризовал Аллочку, выразил благодарность Мишелю за то, что тот не стал соперничать с ним, хотя, возвращаясь после наших проводов по ночной Москве, все-таки упрекнул Анри в том, что он отбил у него самую интересную женщину, встретившуюся ему за время трехгодичного пребывания в России.

Прежнего дискомфорта от словарного голода я не ощущала и получала огромное удовольствие от великолепной кухни, тихо звучавшей музыки и общества мужчины, в которого была влюблена. Все складывалось как нельзя лучше и в полном соответствии моим планам, в коих особым пунктом стояло окончание вечера, и самое убийственное оружие, предназначавшееся для Анри, было спрятано в складках моего коварного костюма.

На предложение кудесника-официанта закончить ужин десертом, я скромно сказала Анри что, кофе и пирожные я хотела бы отведать в Венской кофейне Центра международной торговли.

Опустив глазки, из-под ресниц смотрю на Анри. Бедняга выглядит так, как будто пропустил удар в подвздошную область. Эге, дружочек, похоже, я опередила тебя.

Его заранее отрепетированная речь осталась невостребованной. Умею же я облегчить жизнь мужчине, не женщина, а сказка.

Официант, поняв происходящее, сохраняя профессионально безучастное лицо, слегка подмигнул мне (или мне показалось?) словно одобряя «во дает, девка!», и мгновенно принес счет. Боясь, что я вдруг передумаю, Анри подхватил меня под руку и потащил к выходу, где стояло такси. Если бы не правила приличия, он, наверное, понес бы меня на руках, чтобы приблизить желанный момент.

Всю дорогу он держал мои руки в своих, я ощущала их дрожь, голос его приобретал умоляющие нотки, и его волнение передалось мне. Не смотря на решимость закончить вечер в постели Анри, я чувствовала себя совратительницей несовершеннолетнего, потому, что против женщины, поставившей цель и стремящейся ее достигнуть, любой мужчина будет ребенком.

Желая и далее оставаться мечтою всех мужчин мира, я невинно попросила его сделать заказ в номер, который по моим словам мне очень хотелось посмотреть, ведь советская девушка никогда не бывала в номерах таких роскошных отелей.