Предсказания в жизни Николая II. Части 1 и 2
Шрифт:
Кроме того, к 1898 году был опубликован шеститомный труд российского миллионера, железнодорожного и финансового магната Ивана Станиславовича Блиоха, который убедительно, с привлечением множества фактов и доводов, привел статистику возможных человеческих жертв и экономических потерь от будущих войн. Известно, что Блиох был принят Николаем II и изложил ему доводы в необходимости призыва к всемирному разоружению [16]. Невероятное для того времени предложение русского царя удивило Европу. Некоторые политики приветствовали его и утверждали, что Царь войдет в историю как Николай Миротворец. Однако были и весьма нелестные отзывы, в том числе принца Уэльского и кайзера Вильгельма. Последний телеграфировал своему кузену Николаю II: «Вообрази монарха, распускающего свои полки, овеянные вековой историей, и предающего свой народ анархии и демократии».
Однако
В 1907 году конференция была вновь созвана по инициативе России. На этот раз в ней приняли участие более 250 официальных представителей из 44 стран (приехали даже представители стран Латинской Америки). Принятые на двух Гаагских мирных конференциях конвенции и декларации оказались весьма жизнеспособными и позднее, после Первой и Второй мировых войн, вошли в уставы Лиги Наций и ООН. Можно сказать, что Николай II стоял у этих истоков…
Сам Государь в течение своего правления несколько раз передавал спорные международные вопросы (с участием России) на рассмотрение в Международный суд в Гааге. В 1914 году, накануне Первой мировой войны, он просил кайзера Вильгельма помочь ему передать спор между Австрией и Сербией на рассмотрение этого суда. Но Вильгельм не ответил на эту телеграмму Государя (мы расскажем об этом подробнее в третьей части книги).
Однако мрачные предсказания Кайро, о которых Николай II впервые узнал в 1896 году, были точны. В том числе и в том, что «война будет неизбежна, несмотря на все усилия этого человека для ее предотвращения».
Глава 2. Первое послание из прошлого: пророчества монаха Авеля.
Первое послание из прошлого, подтверждавшее пророчество Теракуто и предсказания Луиса Хамона и развертывавшее более детальную картину, Николай II и Александра получили в апреле 1901 года.
Речь идет о пророчестве монаха Авеля [10, 11, 23, 24].
Подобные провидцы, глубокие и сильные личности, которым открываются свыше судьбы не только отдельных людей, но и стран, рождаются раз или два в столетие.
Василий Васильев (18.03.1757 – 29.11.1841), будущий Авель, родился в семье деревенского кузнеца. Против воли родителей постригся в монахи и до 1796 года почти никому не был известен.
17 марта 1796 года Министерством юстиции Российской империи было заведено «Дело о крестьянине вотчины Л. А. Нарышкина именем Василий Васильев, находившемся в Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, а потом назвавшегося Авелем, и о сочиненной им книге на 67 листах». Речь шла о книге пророчеств, написанной им в Бабаевском монастыре в конце февраля 1796 года, в которой говорилось и о царствующей императрице Екатерине II, – что жить ей осталось восемь месяцев и что умрет она скоропостижно. Авель-Адам показал свои записи настоятелю монастыря и сразу был направлен к епископу Костромскому и Галицкому Павлу, которому рассказал, что книгу он сочинил из видения. Оно было ему в марте 1787 года на заутрене в церкви на Валааме, когда он (по его собственным словам) «равно как бы апостол Павел восхищен был на небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал, и что два ангела дали ему дар прорицания и велели сообщать" избранным", что им предстоит…». Он рассказал также, что ему было еще одно «дивное видение и предивное» с полуночи 1 ноября 1787 года, которое продолжалось «как не меньше тридесяти часов». Его он
Знал ли скромный монах об указе от 19 октября 1762 года, предписывавшем за подобные писания расстриг из монахов и заключение под стражу, неизвестно, но с ним поступили по закону и, поскольку дело касалось императорской фамилии, Авеля-Адама под караулом отправили в Санкт-Петербург. На допросах в Тайной экспедиции он признался, что девять лет мучался совестью, чтобы «об оном гласе сказать Ея Величеству», и, наконец, в Бабаевском монастыре в течение десяти дней все же записал свои видения.
Дело было доложено генерал-прокурору графу Самойлову. Он беседовал с Авелем-Адамом «на высоких тонах», потом решил, что перед ним юродивый, но все же доложил о нем государыне. Услышав год и день своей смерти, Екатерина Великая тотчас издала указ о заключении Авеля в Шлиссельбургскую крепость «под крепчайший караул». В указе отмечалось, что «за сие дерзновение и буйственность» он заслуживает смертной казни, но известная своим великодушием императрица «облегчила строгость законных предписаний». Не были уничтожены и его записи: «А вышесказанные писанные им бумаги запечатать печатью генерал-прокурора и хранить в Тайной экспедиции».
Императрица скоропостижно скончалась 6 ноября 1796 года, – в день, указанный в бумагах бывшего монаха. На престол взошел Павел Петрович. Сменился генерал-прокурор, им стал князь Куракин. Разбирая секретные дела последнего года, он нашел среди них дело и книги Авеля, – и был поражен точностью предсказания.
12 декабря 1796 года прорицатель был затребован из заключения в столицу; 13 декабря его книга была поднесена Его Величеству Павлу I. 14 декабря 1796 года состоялась их встреча. Возможно, Павел I на протяжении последующих трех с половиной лет несколько раз общался с Авелем (учитывая склонность императора к мистике, это очень вероятно) вплоть до весны 1800 года, когда Авель в новой книге написал о дне смерти своего покровителя.
Поскольку Павел I, а затем и Александр I обязали Авеля молчать о своих пророчествах, то он в своих записках «Житие и страдание отца и монаха Авеля», написанных примерно через 30 лет после этих событий, вспоминал о той беседе очень кратко (Авель писал о себе в третьем лице) [23, 24]:
«Император Павел принял отца Авеля во свою комнату, принял его со страхом и с радостию, и рече к нему: “Владыко отче, благослови меня и весь дом мой: дабы ваше благословение было нам во благо”. Отец же Авель на то отвеща к нему: “Благословен Господь Бог всегда и вовеки веков”. И спросил у него царь, что он желает: в монастырь ли быть монахом, или избери род жизни какую другую. Он же паки к нему отвещал и глагола: “Ваше величество, всемилостивейший мой благодетель, от юности мое желание быть монахом, и служить Богу и Божеству его”. Государь же Павел поговорил с ним еще что нужно и спросил у него по секрету: что ему случится; потом тому ж князю Куракину приказал отвесть Авеля в Невский монастырь, в число братства».
Далее в тех же записках Авель рассказывает, что через год он с разрешения Государя вновь ушел на Валаам и там «составил новую книгу, подобно первой, еще и важнее». Книга по инстанциям вновь дошла до Павла I. Судя по всему, в этой книге была указана дата смерти Павла Петровича, т. к. последовал императорский указ о заключении Авеля в Петропавловскую крепость. 26 мая 1800 года он был заключен в Алексеевский равелин крепости.
Павел I был убит в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Видимо, Авель вновь точно указал дату смерти, т. к. воцарившийся Александр I, которому доложили о пророчествах и книгах Авеля, тотчас освободил его и предписал отправиться в Соловецкий монастырь без права покидать его.
Там в 1802 году Авель пишет третью книгу, в которой предсказывает, что в 1812 году Москва будет взята французами и сожжена – за 10 лет до этих событий! Книга дошла до императора. Указ гласил: «Посадить в соловецкую тюрьму, пока не сбудутся его предсказания». На этот раз Авелю пришлось провести в неволе, да еще и в кандалах, 10 лет и девять месяцев.
Кутузов оставил Москву (вопреки воле Александра I) 14 сентября 1812 года. Наполеон вошел в Москву. Тотчас из столицы в Соловки последовал императорский указ об Авеле: «Монаха Авеля выключить из числа колодников и включить в число монахов на всю полную свободу. Ежели жив-здоров, то езжал бы к нам в Петербург, мы желаем его видеть и нечто с ним поговорить».