Предсказанное. Том 1
Шрифт:
– Спасибо, – кивнула Боянова. – И что было дальше?
– Дальше вылупившийся монстр голосом Шаламова потребовал подключить его к научной компьютерной сети и не мешать функционированию. Возражать не имело смысла, и для начала я соединил его со своим рабочим компом, так вот он его буквально высосал! То есть Шаламов-маатанин уничтожил память инка! Поскольку мне стало жаль компа, я предложил Шаламову компромисс: я даю ему консорт-линии с информсетью, он отвечает на все мои вопросы. Думал он долго, минуты две, пытался зондировать и внушать, но я героически отбился, и ему пришлось согласиться. И я узнал столько, что волосы до сих пор дыбом.
– И он с вами
– Во-первых, разговор шел в пси-диапазоне, я как-никак интрасенс. – В голосе Железовского проскользнули нотки самодовольства. – Во-вторых, Шаламов в состоянии «черного» мыслит многопланово, то есть как бы пятью-шестью головами сразу, и ему несложно было «одну из голов» сориентировать на беседу-работу со мной.
Боянова мельком взглянула на браслет, высветивший время.
– Продолжайте, но сжато, у меня мало времени. Кстати, как вы думаете, куда он двинулся от вас?
– Могу только догадываться о маршруте. Он ищет Купаву и, вероятнее всего, начнет посещать всех общих знакомых.
– Он еще способен думать о жене? Зачем она ему в таком состоянии?
– Я задал этот вопрос его второму «я», и «черный» ответил: «Она – его оптимальный партнер».
Боянова покачала головой:
– Не очень-то убедительно.
– Что имею, то и дарю. Человек без души – всего лишь биомеханизм, приводимый в движение системой процессов окисления, которые питают энергией компьютеры тела и движители. У Шаламова же еще что-то осталось от души, послеличность, сохранившая привязанность к женщине.
– Хорошо, продолжайте, к дискуссии на подобные темы я не готова. Что интересного он вам сообщил?
– Интересного уйма! От вселенских тайн и масштабов до иероглифов нечеловеческого духа. Вы знаете, что наша Вселенная из-за хаотической инфляции подобна мыльной пене? Мы с вами живем в одном из таких «пузырьков», так называемом метагалактическом домене. Так вот размер нашего домена – десять в степени миллион сантиметров! То есть то, что мы видим в телескопы, – ничтожная часть пузырька-домена. И все же Вершители, невзирая на расстояния, используя уцелевшие реликтовые «суперструны», смогли построить сеть метро, соединяющую большинство доменов! Впечатляет, не правда ли? Не менее удивительной вещью для меня оказалась страсть Даниила к путешествиям. Он успел побывать в тысяче разных миров с разными физическими законами и узнать столько, что у меня до сих пор голова кругом. Чего, например, стоит известие, что человечество – единственная из уцелевших технологических цивилизаций во Вселенной! Да и то только потому, что у него появился шанс поворота к биоцивилизации.
– Я и не знала, что мы вымираем. Что за шанс?
– Интрасенсы.
– Это Даниил… м-м… «черный» вам сообщил или ваш вывод?
– Мой, но он хорошо коррелируется…
Движением ладони Боянова остановила математика.
– Довольно, поговорим о тайнах экзосенса Шаламова позже, а сейчас меня занимают другие проблемы. Кстати, что заставляет его путешествовать? Я имею в виду, что подобная страсть к странствиям не совсем обычная вещь для нас с вами.
Железовский кивнул, с усилием возвращая себе бесстрастный вид.
– Вы правы. Я думаю, это уже влияние «черного». Маатане, насколько нам известно, представляли собой энергоинформационные аккумуляторы, созданные Вершителями для каких-то своих целей, и смысл их жизни состоял в постоянном сборе информации и аккумулировании энергии, вот наш получеловек и включает свою стандартную программу, когда овладевает сознанием. Да и на психике Шаламова
– Это… страшно!
Железовский шевельнул плечом так, что под тонкой тканью костюма рельефно обозначились мускулы, но возражать не стал.
– Поневоле вспоминается изречение, – продолжала Боянова. – «Человек в самом себе носит самого страшного из своих врагов» [145] . К Шаламову изречение подходит идеально. К сожалению. А ведь у нас в запасе еще два экзосенса: Лондон и Мальгин. Выдержат ли они бой с чужой психикой или сломаются, как Шаламов?
– За Мальгина можете быть спокойны, он выдержит, а что касается Лондона… – Математик слегка замялся. – Разве он не дома, в полном здравии?
Боянова уловила заминку хозяина, остро взглянула на него.
145
Ж. Ламетри.
– По-моему, вы тоже знаете, Аристарх: мы имеем дело не с прежним Майклом Лондоном. Так?
Железовский снова пошевелился, что-то его беспокоило, тревожило, а может быть, просто он с нетерпением ждал ухода комиссара, чтобы заняться любимым делом. Боянова подождала ответа, не получила и собралась уходить.
– Еще несколько моментов. Вы не спрашивали «черного», что такое «сфера Сабатини»?
– Эйнсоф? – Железовский улыбнулся. – Спрашивал. По выражению Даниила-«черного», эйнсоф – место, где можно случайно коснуться чего-то (я не понял, чего именно), что вызовет взрыв вакуума. В моей интерпретации – взрыв нашего домена.
– Ах, Ромашин, Ромашин, – покачала головой Боянова. – Как же опасны твои самодеятельные исследования…
– При чем тут Ромашин? – удивился математик, но женщина его не слушала.
– Еще раз предлагаю перейти на работу в отдел, не нужна будет конспирация и особые методы связи. К тому же, уверяю вас, работать у нас не менее интересно, чем в ксеноцентре ИВК, проблем хватает.
– Не хочу, – сказал склонный к прямоте Железовский, не чувствуя смущения. – Не люблю формальных структур, узаконенной системы методов, процедур, работы и деловых отношений. Лучше работать на контракте: вам важен результат, мои личные соображения вас не должны волновать, как и нормы поведения.
– Что ж, ultima ratio [146] . – Голос комиссара похолодел. – Как дела с заданием? Завершаете?
– В стадии… э-э… предварительного… м-м… поиска, – промямлил Железовский.
Боянова молча смотрела на него, не выказывая эмоций, но математик видел, о чем она думает.
– Впрочем, извините, мне было просто некогда, – сказал он, опуская голову.
– Вы меня удивляете, Аристарх, – спокойно, с ноткой грусти проговорила Власта. Она чувствовала, что математик знает, о чем идет речь. – Вы сами предложили нам помощь, и вдруг оказывается, что вам некогда! Как это понимать? Мне казалось, что вы уже достигли age of descretioin [147] и способны отвечать за свои решения, теперь же убеждаюсь, что поторопилась с предложением работать у нас.
146
Последний решительный довод (лат.).
147
Возраст ответственности (англ.).