Предсказанное. Том 1
Шрифт:
Ромашин подумал и выбрался из кресла.
– Не бесспорно, однако у меня нет принципиальных возражений. Возвращайтесь в Горловину и решайте свои прежние задачи, коль уж мы так неудачно вмешались в дела пограничной разведки.
– Это мы виноваты, – встал Мальгин, виноватым жестом теребя подбородок. – Но я не знал всех обстоятельств дела, и у меня… просто не было выхода.
– Вашей вины здесь нет, – сказал Ромашин твердо. – Просто мы плохо подготовили операцию, информационно и технологически плохо, с чем еще предстоит разобраться. Идемте, поговорим на базовом.
Через несколько минут, сняв скафандры, десантники покинули борт «Ильи Муромца», который тотчас же растворился в пространстве, направляясь в Горловину, и собрались в кают-компании
Неизвестно, о чем думал Джума Хан и какие им владели чувства, но Мальгин чувствовал себя неловко. Словно был виноват в неудаче экспедиции или на худой конец отстаивал необходимость заведомо обреченной на провал операции. Он редко нервничал, никогда не паниковал, не чурался риска, если это касалось только его самого и грозило неприятностями ему одному, но и бросаться очертя голову в схватку, в гущу событий, не зная ориентиров и конечной цели, не привык.
– Свои проблемы обсудим позже, – сказал Ромашин, каким-то шестым чувством оценив состояние Мальгина, – поэтому попрошу высказываться ближе к теме, касающейся наших гостей. – Он повернулся к хирургу. – Вся добытая информация и выводы экспертов будут зафиксированы в памяти Умника, и вы сможете получить запись по возвращении на Землю. Помощь наша, к сожалению, будет весьма незначительна, финал десанта не в нашу пользу, так что не обессудьте. Итак, сначала вы, Фредерик.
– Вынужден повторить эту очень неудобную фразу «к сожалению», – сказал главный кибернетик десанта, узкоплечий, с шапкой выгоревших до льняного блеска волос. – Все, что смогли, мы переписали и даже демонтировали кое-какие из блоков памяти Джорджа, но едва ли удастся восстановить из этого электронного хлама что-то путное. Компьютер получил сильнейший информационный удар, в результате чего шоковые наводки разрушили контуры интеллекта и межцентровые связи. Единственное, в чем мы разобрались: Джордж не был подключен к маатанскому компьютеру и принял на себя удар от пилота. Да-да, не удивляйтесь, это обстоятельство выяснено совершенно точно, канал связи координатора с эмканом пилота, слава богу, сохранился.
– Теперь вы сможете оценить не только качественно, а и количественно информационную мощь мозга Шаламова, – добавил Ромашин.
– Учтите еще вот что, – продолжал кибернетик. – Джордж, очевидно, подключился к мозгу пилота самовольно; это очень интересная деталь, но для вас не главная, – зато может заинтересовать процесс подключения. Время обратной связи «Шаламов – координатор» не превышало десятых долей секунды, но за эти мгновения Джордж, скорость операций которого близка к пределу Мука, пытался упорядочить хлынувший поток информации и успел частично перестроить электронную структуру мозга. Потом он все равно был «затоплен», однако четко прослеживается корреляция его оперативного поля со схемой маатанского компьютера.
– Ну и что? – спросил Джума Хан, подождав.
Кибернетик замялся, посмотрел на Ромашина.
– Извините, если я чрезмерно усложнил объяснение…
– Так давайте попроще, мы не обидимся.
Фредерик порозовел, был он, по сути, еще очень молод, но ориентировался в разговоре с неспециалистами быстро.
– В двух словах сказанное мной сводится к следующему: судя по состоянию Джорджа, принципы мышления вашего пациента близки к принципам работы маатанского компьютера. Предполагается, что у Шаламова база этики – человеческая, а база логики, база принципов обработки информации – маатанская. Подчеркиваю – предполагается. Более точную реконструкцию происшедших событий сможем выдать вам только после обработки массива полученных данных.
– Информация нужна мне сегодня, не позднее… – Мальгин запнулся, потому что хотел сказать «не позднее десяти вечера», но в полете время на спейсере отсчитывалось иначе. – Не позднее чем через шесть-семь часов.
Десантники, как по команде, одновременно посмотрели на Ромашина.
– Надо – значит, будет, – сказал Фредерик.
– Вне всяких сомнений, – кивнул Ромашин. – Кто еще хочет что-то сказать
– Добавлю, – Фредерик посмотрел на Мальгина, желая, видимо, произвести на него хорошее впечатление, – что сам маатанин не смог бы починить свой проникатель, потому что необходимые для этого компоненты находились на борту «Кентавра», а об этом знал только Шаламов. Он смог разобраться в управлении маатанской техникой и использовал ее для ремонта системы связи. Это все.
– У меня вопрос, – поднял руку верзила с несколько сонным выражением лица. – Вы хорошо знаете Шаламова?
Хан и Мальгин переглянулись.
– Достаточно, – сказал Хан. – Что вы имеете в виду?
– Меня он интересует как личность.
– Если очень коротко, то Шаламов азартен, упрям, независим, решителен, с твердой волей и любовью к риску. Личность своеобразная, но сильная.
– Это я и хотел услышать. Дело в том, что маатанский компьютер – моя группа успела его «оживить» – носит четкий отпечаток личности оператора-человека, в данном случае – Шаламова. А для того, чтобы поменять знак императив-вектора обратной связи, нужно обладать очень мощным интеллектом и несгибаемой волей.
– Вы хотите сказать, что произошел обмен? Шаламов получил запас знаний маатанского компьютера, а тот – память пилота?
– Более того, – сказал ведущий ксенопсихолог десанта, – Шаламов воздействовал не только на маатанский инк, но и через него на психику «черного человека», из-за чего у маатанина произошел, очевидно, «сдвиг» в обратную сторону, в сторону «очеловечивания», иначе трудно объяснить его поступок. Нормальный маатанин никогда не стал бы беспокоиться за судьбу гуманоида, а спасенный Шаламовым, по сути, выручил своего спасителя, сообщив нам его координаты. Этот поступок еще требует анализа и влечет за собой интереснейшие последствия.
– Это все, что мы можем сообщить коллегам? – снова спросил Ромашин, вызвав отсчет времени на своем браслете.
– Пока все, – ответил смущенный кибернетик за остальных.
– Минуту, – сказал Мальгин через силу; неожиданно сжавший горло спазм мешал говорить. – Я бы не обратился за помощью, имей все необходимые для операции Даниила сведения. Но у меня нет ни капли информации по физиологии, биологии и психике маатан. Если ваши предположения об «очеловечивании» «черного человека» верны, то у нас есть шанс выяснить все через этого спасенного Даном маатанина. Прошу об одном: дайте мне возможность встретиться с ним.
В зале возникла тишина. Ромашин оглядел свою команду, по губам его скользнула тонкая иронично-понимающая усмешка.
– Вы представляете последствия в случае конфликта с маатанами?
– А вот это уже ваша забота, – огрызнулся Мальгин. Ромашин засмеялся, за ним десантники. Джума Хан, улыбаясь, подмигнул хирургу и поднял большой палец.
– Хорошо. – Начальник отдела безопасности стал серьезным. – Мне нравится ваш подход к делу. Поскольку я предвидел аппетиты медиков, то заранее вышел в совет с просьбой ради спасения жизни Шаламова разрешить локальный контакт с маатанином, и СЭКОН дал согласие, а специалисты ИВК разработали варианты сценария встреч с «черным человеком». Не буду говорить, какими методами и чего нам это стоило, но мы вычислили местонахождение маатанина, спасенного Шаламовым. Судя по предварительным данным, он в «сумасшедшем доме», если применить наши человеческие аналогии и термины. Видимо, он и в самом деле воспринял многое из того, чем был заполнен мозг пилота, вот его и решили изолировать. Честно скажу: если бы не это обстоятельство, мы не рискнули бы провести операцию, против которой до сих пор возражает председатель комиссии по контактам, работающей в системе Маата на «Эдипе-2». И все же речь идет не о нас, на контакт пойдете вы, что намного усложняет подготовку и сопровождение операции, потому что вы не профессионал безопасник. Не скажу, что риск смертелен, в этом случае СЭКОН не разрешил бы даже зондовой проверки, однако он все-таки достаточно высок, и я вынужден официально получить ваше согласие на участие в операции.