Предсказатель прошлого
Шрифт:
— Понимал, понима-ал твой немец! — передразнивает вдова, вставая со стула.- Понима-ал. Это он, верно, тебя сибирской рыбой кормил. Выписывал из Сибири! Хи-хи! Ох, уморушка. Смотри, хозяйка, она у тебя, у старой вороны, постный сахар стащила. Нечего, нечего! Вон под блюдечком-то лежит!
— Ах ты, подлая твоя личность! — затряслась бога-делеика.- Да очень мне ваш сахар нужен! Не видала я вашего сахару обсосанного!
— Это у меня сахар обсосанный?! — ужаснулась лавочница.- В-вон! Чтоб духу вашего…
— Интеллигентному
— Вон! — повторила еще раз лавочница.
Богаделенка поджала губы, подтянула головной платок и засеменила к дверям.
Ушли.
Лавочница сразу успокоилась, обрядливо все прибрала на место.
— Ну-с, чайку попили, теперь, пожалуй, и в церкву пора. Слава тебе, господи! Все во благовремении.
Гаданье
— Мамочка, за мной зашли Вера Ивановская и Катя Фиш. Можно нам пойти ко всенощной?
Надя говорит равнодушным тоном, но лицо у нее напряженное, и уголки рта дрожат.
— Идите,- отвечает мать.- Что это вдруг такая религиозность обуяла? Подозрительно что-то…
Надя слегка краснеет и, быстро повернувшись, уходит из комнаты.
В передней взволнованным шепотом расспрашивают ее нескладная дылда Катя Фиш и маленькая юркая Вера.
— Можно! Можно! Позволила! Идем.
Надя быстро одевается. Сердце стучит. Страшно. Еще одумаются и вернут.
Выбежали на улицу.
— Нехорошо только, что у нас платья такие короткие. Подумает, что девчонки, и не станет серьезно гадать.
— Ерунда,- утешает Вера,-На платье она внимания не обратит, а лица-то у нас не молоденькие.
— В пятницу, когда я шла из гимназии, меня один извозчик барыней назвал,- хвастает дылда Катя.
— Честное слово? Ей-богу!
— Надо было все-таки хоть косы подколоть,- беспокоится Надя.- А то она не отнесется серьезно.
— Нет, нет, не беспокойся, она очень серьезная. Она горничной Фене всю правду сказала. И привораживать умеет, и все.
— Привораживать?
Надя задумалась. Хорошо бы кого-нибудь приворожить. Вчера мадам Таубе рассказывала маме про своего дядю графа Градолли, который всегда в Париже живет. Старый богач. Вот бы его приворожить. Граф Градолли! Ну, есть ли что на свете красивее такой фамилии! Графиня Градолли. Надежда Александровна Градолли! Молодая красавица графиня.
— Тише, тише! Осторожно, тут ступеньки,- шепчет дылда.- Вот в этот подвал.
— В подвал? — пугается Надя.- Нет, я в подвал ни за что не полезу!
— Бою-усь! — пищит Вера.- А ты не спутала: это тот самый подвал?
— Ну, конечно. Мне горничная Феня показывала.
— Бою-усь!
— Ну,
— Как же быть? — томится Надя. Ступеньки подвала ослизлые, щербатые. На дверях — рваная клеенка и мочалка. Но, с другой стороны, что может быть красивее фамилии Градолли!.. Молодая графиня Градолли…
— Все равно: уже раз решили, так пойдем.
В подвале пахнет щами и прелыми досками.
— Вам кого надоть? — спрашивает тощий-тощий мужик в лиловой рубахе.
Подруги молчат. Им неловко и страшно сказать, что нужна гадалка. Мужик еще рассердится.
— Мы, наверно, не туда попали,- испуганно шепчет Вера и тянет Надю за рукав к выходу.
— Да им, верно, Дарью Семеновну нужно,- захрипел чей-то голос из-за печки.- Дарья! К тебе, что ли?
— Господи! Да их тут целая шайка! — волнуется Надя.
Из-за перегородки показывается рябая бабья рожа; темные внимательные глаза искоса приглядываются.
— Что, барышни, погадать, что ли? Только я ведь этим не занимаюсь. Это вам кто же сказал-то?
— Феня… Феня сказала.
— Феня? Рыжая, что ли?
— Да… да…
— Ну, уж так и быть. Только деньги вперед. Тридцать копеек за каждую. Пожалте-с.
За перегородкой стояла узкая железная кровать, стол, покрытый красной бумажной скатертью, и два кресла без всякой покрышки — просто одно мочальное содержимое.
На одно кресло села сама гадалка. На другое указала Кате, в которой сразу определила предводителя.
— На бубновую даму. Для сердца-удивит дорога. Через денежное предприятие червонный разговор в казенном доме. В торговом деле — бубновый человек вредит.
Дылда испуганно выкатила глаза. Торговых дел у нее не было, но все-таки пугало, что бубновый человек вредит.
— Теперь на которую? — скучающим голосом спросила гадалка.
Надя покраснела, засмеялась от смущения.
— Не можете ли вы… мне говорили… я бы хотела приворот.
— Приворот? — ничуть не удивилась гадалка.- За это особливо двугривенный. Деньги вперед. На чье имя?
— Меня… Надеждой зовут.
— А кого имярека-то?
— Что?
— Кого привораживать-то?
— Он… его… графа Градолли.
— А имя-то как?
— Имя? А имя я не знаю.
— Ну, как же так, без имени-то. Без имени трудно. Некрепко выйдет.
Гадалка озабоченно пожевала губами и вдруг запричитала:
— На синем море, на червонном камне лежит доска, под доской — тоска. Отвались доска, подымись тоска по морям, по долам, по зеленым лесам, пади тоска на сердце раба божьего Гре… Гра… Грыдоли (ишь, как неладно выходит!), истоми его, иссуши его, чтоб он спать не спал, чтоб он есть не ел, чтоб он пить не пил, по рабе божией Надежде сох. Аминь, аминь, аминь. Тьфу, тьфу, тьфу. Раба божья Надежда, плюнь три раза.