Представь себе… Беседы о деньгах, политике и жизни вообще

Его Святейшество Тензин Гьяцо, который называет себя «простым буддийским монахом». Общепризнанный духовный и светский лидер тибетского народа. На Западе более известен как Далай Лама. Получил всемирное признание в 1989 году, когда за приверженность ненасильственным методам в борьбе за освобождение Тибета ему была вручена Нобелевская премия мира. Активно отстаивая тезисы о необходимости сострадания и чувстве всеобщей ответственности, Далай Лама XIV много путешествует и часто посещает с визитами Европу и Северную Америку.

Фабьен

Уаки– глава и председатель совета директоров компании «Тати», в которой по всему миру работает тысяча семьсот человек. Ему сорок семь лет, у него четверо детей. После встречи с Калу Ринпоче, состоявшейся двадцать один год назад, стал последователем тибетского буддизма. В 1994 году Фабьен организовал в Париже форум, посвященный бизнесу и этике. Участие в нем принимал Его Святейшество Далай Лама.

Фабьен убежден, что в мире бизнеса и финансов есть место и для общечеловеческих ценностей, а взаимный интерес и всеобщая ответственность – важнейшие факторы развития экономики будущего. Его можно назвать прообразом бизнесмена третьего тысячелетия.

Анна Бенсон, мать двоих детей, родилась в Калифорнии в 1950 году. Когда ей было десять лет, переехала с родителями во Францию. В семнадцать лет побывала в Индии, где прошла обучение у одного из крупнейших тибетских мастеров XX века Кьябье Кангьюра Ринпоче. Помогала его сыну, Пема Вангьялу Ринпоче, создавать Учебный центр в Шантелубре, в Дордони. Несколько лет представляла интересы Его Святейшества Далай Ламы и занималась тибетским вопросом. Сейчас Анна посвятила себя переводам с тибетского на французский и английский.

Когда не веришь в совпадения, легче понять, почему некоторые люди играют в твоей жизни столь важную роль. Однажды вечером, а было это в 1980 году, я зашел в гости к другу, который работал на французской радиостанции «Европа 1». Он устроил у себя дома студию и готовил дикторов для радио. В тот вечер я познакомился с тремя людьми, которые открыли первую «пиратскую» радиостанцию во Франции. Называлась она «Радио здесь и сейчас». Эта радиостанция была форумом, где велись открытые обсуждения, здесь впервые применили новые принципы радиовещания, которые во Франции в то время были неизвестны. Я и представить себе не мог, что этот вечер так сильно повлияет на мою жизнь и что в конечном счете он приведет меня к написанию этой книги. Один из людей, с которыми я познакомился в тот вечер, был причастен к организации приезда нескольких буддистских учителей во Францию. Он случайно упомянул о том, что его учитель, Калу Ринпоче* [1] , сейчас преподает свое учение в Париже. Я решил пойти на одну из лекций.

Калу Ринпоче был стар, худощав и, по-видимому, очень слаб, но при этом от него исходили мощные потоки любви и сострадания. Он вел себя сердечно, но довольно отстраненно, как будто говорил: «Я люблю вас, но мне ничего от вас не нужно. Не привязывайтесь ко мне». Казалось, он не преследовал никаких личных целей, а свое учение преподавал лишь потому, что с просьбами об этом к нему обращалось все больше западных людей всех возрастов, которых привлекал тибетский буддизм. В тот вечер Ринпоче давал посвящение, связанное с Ченрези*, бодхисаттвой*великого сострадания, и рассказывал слушателям о пути альтруизма. Тибетские Далай Ламы считаются воплощениями Ченрези, особо почитаемого в Тибете.

Калу Ринпоче спросил, желает ли кто-нибудь из аудитории «принять Прибежище». Принятие Прибежищапроисходит, когда вы соглашаетесь признать Три Драгоценности*:

Будду*, дхарму*(учения Будды) и сангху*(сообщество приверженцев буддизма). Принятие Прибежища – глубоко личное решение. Главный обет, который при этом дает человек, – это не причинять зла другим и, насколько возможно, действовать на благо всех разумных существ согласно пути, открытому историческим Буддой Шакьямуни*. Большинство людей решение о принятии Прибежища принимают в результате глубоких и серьезных размышлений. А я сделал это через десять минут после того, как вошел в зал. Я был абсолютно убежден, что Калу Ринпоче является истинным воплощением сострадания. Его присутствиепоразило меня, подобно удару молнии.

Хотя мне понадобилось некоторое время, чтобы понять смысл моего обета и развернуть свое сознание в сторону религии, которую я тогда едва знал, мне никогда не пришлось сожалеть о своем решении. Тем не менее я не хочу, чтобы меня называли буддистом. Никакие ярлыки и определения мне не подходят. В моей семье смешались религии и национальности: со стороны отца я наполовину еврей, по маме – атеист, благодаря теще – католик. От природы я духовно любознателен – все это позволяет мне быть абсолютно свободным. Я нигде не пустил глубоких корней и поэтому везде чувствую себя как дома. Однако я, безусловно, верю, что люди – это нечто большее, чем временный набор молекул. Вот это «большее» – то, что евреи называют Отцом вечным, христиане – Богом, мусульмане – Аллахом, а буддисты определяют как сущность разума – и есть основа моей веры, та ниточка, которую я распутываю уже много лет.

Моя первая встреча с четырнадцатым Далай Ламой, Тензином Гьяцо, произошла благодаря моему тибетскому знакомому, одному из немногих тибетских беженцев, которых французское правительство приняло во Франции в 1960-х годах. Этот тибетец жил у моего друга детства, и я пригласил его на ужин. После десерта он сказал мне, вернее, прошептал по секрету, что завтра утром Далай Лама целый час пробудет в VIP-зале в аэропорту Руасси.

– А вы хотели бы с ним познакомиться? – спросил меня мой тибетский друг.

Хотел ли я?

На следующее утро я входил в большой зал аэропорта. Далай Лама, удобно устроившийся в кресле, был поглощен разговором с кем-то, кого я видеть не мог. Я сел в нескольких метрах от них, закрыл глаза и погрузился в тишину. Призвав на помощь все свои способности к концентрации, я начал мысленно посылать Его Святейшеству мандалу*. Хоть я и не был слишком прилежен в исполнении практик и не очень хорошо разбирался в традиционной космогонии, все же кое-что об этом подношении мне было известно, Я представил кристально чистое море и мир, залитый мягким, но очень ярким светом. Между небом и морем я разместил несколько гор. Это уже было похоже на какую-то открытку.

Внезапно в глубине картины я увидел Далай Ламу, который приближался ко мне. Каждый его шаг был отмечен радостным смехом, и чем ближе он подходил, тем громче становился смех. Я открыл глаза – передо мной и вправду стоял Далай Лама. Его смех, глубокий, радостный, заполнил все вокруг. Я воскликнул: «Фабьен, ты спишь!» Но я совершенно точно пробудился – если не стал пробужденным*.

С каждой новой встречей мы с Далай Ламой общались все теснее. Долгое время политический и религиозный лидер Тибета считал, что для преодоления безразличия к страданиям его народа артисты и средства массовой информации – более полезные союзники, чем политики. И поскольку, помимо прочего, я был журналистом – человеком, связанным с радио, а также считал себя приверженцем тибетского буддизма, то чувствовал, что обязан поддерживать отношения с Его Святейшеством. Во время одного из редких визитов Далай Ламы в Париж я организовал его встречу с некоторыми ведущими французскими артистами и писателями. Это событие совпало с выходом фильма «Лунгта», продюсером которого был я. Через год мы с Далай Ламой снова встретились на премьере фильма «Маленький Будда».