Представитель

Орлов Алекс

Наконец после десятиминутной скачки Майк присоединился к Моргану и Шилу, а также к еще двум уцелевшим бойцам. Совместными усилиями им удалось остановить и успокоить разгоряченное животное Майка, и Морган тут же дал ему имя:

— В жизни не видел лахмана глупее и быстрее этого. Назовем его Шустрик. Ты не против, Майк?

— Нет, сэр, — ответил тот, едва переводя дух. Он пытался понять, что же произошло. Уже одно то, что во время этого короткого кошмара он не потерял винтовку, вселяло в Майка некоторую толику оптимизма.

— А

почему мы стоим? Они ведь могут помчаться за нами следом, — сказал он.

— Мы на это очень надеемся, — изрек Морган и, сняв с покрасневшего носа пенсне, вытер его своей неизменной тряпочкой.

Вскоре послышался стук копыт и в полуденном мареве показались всадники. Увидев «барсуков», они придержали своих лахманов, затем выстроились парами, и первая пара на рысях пошла на «барсуков».

— Шило! — воскликнул Алонсо, и Шило тут же встал в пару с предводителем. Они также пустились рысью, и где-то впереди в мгновение, которое Майк так и не сумел уловить, послышался залп, затем другой. Двое упали на просоленную землю, однако Морган и Шило вернулись назад.

И снова «собаки» пустили пару, и «барсуки» пошли им навстречу. И снова выстрелы — и Шило с Морганом вернулись обратно.

— Вы просто молодцы! — воскликнул Майк, едва обретя способность говорить, однако по бледному лицу Шила стало ясно, что на этот раз ему не повезло. Флорентино подхватил его на руки, иначе он свалился бы на землю.

А от «собак» приближалась еще одна пара.

— Гвинет! — позвал Морган другого бойца.

— Нет! — неожиданно выкрикнул Майк. Ему показалось, что он узнал рослого седока, который прорисовывался из туманного марева.

— Но… — возразил было Гвинет, отличный стрелок и вообще крепкий парень.

— Пусть идет, — тихо сказал Морган, у которого на правом предплечье расплывалось кровавое пятно. — Пусть идет, — повторил он, перебрасывая винтовку в левую руку.

Майк ткнул каблуками Шустрика, и тот мигом подчинился, почувствовав уверенность и силу в поведении всадника. Встав рядом с лахманом Моргана, он пошел пижонской рысью, еще не зная, что за этим последует.

— Они стреляют первыми, — предупредил Морган.

— Почему? — не удержался Майк.

— Потому что слабаки, — просто ответил предводитель.

Между тем всадники противной стороны приближались, и вскоре последовал их залп.

Жуткий огонь обжег правое ухо Майка, в сознании полыхнули протуберанцы огненной боли. Однако плоть Майка лишь на мгновение отделилась от его духа, и прицел был верен как никогда.

Последовал ответный залп, и «собаки», картинно потеряв равновесие, словно в кино, вылетели из седел, вгоняя в панику их лахманов.

— Отлично, парень, едем назад.

Чувствуя, как по шее течет кровь, Майк твердо дернул узду, и его лахман, как ветеран со стальными нервами, сделал четкий разворот и бок о бок с лахманом Моргана пошел обратно.

Когда вернулись

к своим, Майк заметил, что грудь Шила уже перебинтована серыми, застиранными бинтами. Впрочем, Гвинет и Флорентино были готовы заменить любого из пары, как только в этом возникла бы необходимость.

Однако необходимости не возникло. «Собаки», которых было еще не менее десяти пар, развернули лахманов и умчались прочь, давая возможность измученным «барсукам» заняться своими ранами.

«Мы победили», — успел подумать Майк и потерял сознание.

Глава 13

Он проспал часов десять или даже двенадцать, а когда проснулся, то почувствовал тугую повязку, которая стягивала его голову.

За окном не было солнца — только сполохи костра, на котором обычно готовили чай для сторожевой смены.

Майк повернул голову и в неярких всплесках света увидел неподвижное лицо Шила. Он все еще не пришел в сознание, но дышал ровно, из чего Майк заключил, что Шило выживет.

Поднявшись с постели, он немного постоял, опираясь о стену, потом шагнул за дверь и вдохнул полной грудью вечерний воздух, напоенный запахом трав и дымом костра. Впервые после бегства с фермы Майк почувствовал себя дома.

Он не знал родительской ласки и мечтал о доме и семье, где его, по крайней мере, считали бы ровней. И вот теперь ему показалось, что такая семья у него есть.

— Привет! — Гвинет кивнул ему, помешивая варево в котле левой рукой. Правая висела на перевязи.

— Что с тобой? — спросил Майк, придерживая повязку на ухе. Каждое произнесенное слово отзывалось новой волной боли.

— Они вернулись, — коротко ответил Гвинет, и сидевший рядом с ним боец угрюмо кивнул.

— Кто вернулся? — не понял Майк.

— «Собаки», — пояснил Гвинет. — Как только ты отрубился, они пустили еще одну пару, и мы с Флорентино пошли им навстречу.

— А где Флорентино? — забеспокоился Майк.

— Флорентино больше нет, — пояснил Гвинет. — Я даже удивляюсь, как он сумел выстрелить в ответ и положить противника… Он получил пулю в сердце — точнее еще не бывало.

— А Лозмар, его там не было? — спросил Майк.

— Думаю, нет, — ответил Гвинет. — Это был другой парень — высокий, с длинными волосами, но другой.

Они немного помолчали, потом Майку подали кружку сладкого чая, заваренного так, как это делал Джо Беркут.

«Где он сейчас и что с ним?» — подумал Майк, прихлебывая горячий напиток.

— Как твое ухо? — спросил Гвинет.

— Дергает… — ответил Майк.

— Это ничего. Правда, нижней трети как не бывало, ну да ведь это не самое страшное.

— Да, — подтвердил Майк, глядя на огонь. Ему сейчас было совершенно не важно, сколько там осталось от его правого уха: две трети или половина. Он размышлял о том, как другие бились за его жизнь, пока он был в беспамятстве.