Представление для богов
Шрифт:
Свет, падая сверху, выхватывает из мрака два ряда вмурованных в стену гигантских кувшинов и уводящий в темноту проход меж ними.
После безжалостного наррабанского солнца отрадны подземный холод и полутьма, обнявшие распаленное желанием тело.
Куда менее приятны прикосновения стали к шее и мрачный голос позади:
— Шевельнись — и умрешь.
Чинзур, задохнувшийся от неожиданности и ужаса, даже не думал сопротивляться, покорно дал уложить себя носом вниз на земляной холодный пол, закинул, как было приказано, руки на шею
— Кошелек на поясе, бери — и отпустил бы, а? Разве ж я что кому скажу?!
— Молчи, отступник, — равнодушно ответил голос сверху. — От Хмурого Бога кошельком не откупишься.
Это были самые страшные слова, которые Чинзур слышал за свою жизнь, и, похоже, последнее, что ему суждено было услышать. Страх оглушил, ослепил, почти задушил его. Из мыслей осталась только одна, мучительная, раздирающая мозг: «Нашли!..»
Но неизвестный во мраке медлил, смерть не шла, и замершее было сердце вновь толчками погнало кровь по жилам, воздух со всхлипом ворвался в пересохшее горло. Чинзур даже рискнул чуть повернуть голову к падающему сверху столбу света.
Плита наверху еще немного сдвинулась, на лестницу ступила ножка в черном башмачке. В душе пленника мышью за металась надежда: «Тахиза! Помочь не сможет, но хоть. завизжит... Люди услышат, сбегутся...»
Девушка спустилась до середины лестницы, вгляделась в темноту и спросила серьезно, без обычного кокетства:
— Все в порядке, Посвященный?
— Все в порядке, Ученица, — откликнулся голос. — Можешь привести его сюда. И пригляди, чтоб нам не помешали...
Тахиза ящеркой скользнула наверх.
Чинзуру показалось, что он завыл в голос, хотя на самом деле ни один звук не нарушил тишину подвала.
Черные башмачки! Ведь он же знал, что Ученики-в-Черном должны носить что-нибудь черное из одежды или обуви. Сам Чинзур когда-то убирал волосы под черную головную повязку...
Ох, верно говорят: у прошлого цепкие когти!
Как он радовался, что станет одним из кхархи-гарр! Как мечтал о том, чтобы назваться Посвященным, а там, глядишь, и Избранным... лезть выше не хотелось: уж больно крута ступенька...
Но однажды его учитель, Принесший Клятву, в пьяном виде разоткровенничался и выболтал кое-что, о чем не надо бы знать Ученику.
Когда наступает время, Ученика с завязанными глазами (не снимая повязки ни днем, ни ночью) доставляют в пещеру-святилище. Там вместе с другими Учениками-в-Черном (человек десять-двадцать) он клянется Кхархи в верности. Затем его возвращают домой — разумеется, с повязкой на глазах, ведь придется пролить еще немало крови, пока он станет Посвященным и ему будет открыто место, где находится пещера со статуей бога...
Это Чинзур знал и раньше. Но не знал самого страшного: оказывается, в миг принесения клятвы тень Хмурого покидает статую и говорит с Учениками... нет, не говорит — входит в их разум... Понятнее учитель объяснить не сумел, только мычал счастливо и пьяно, вспоминая
«То есть сходит с ума», — сказал себе Чинзур — и в тот же день сбежал от учителя.
Убийства и жестокость не отвратили бы Чинзура от кхархи-гарр. Совести и жалости у него было не больше, чем у лисы в курятнике. Но Хмурый заламывал слишком высокую цену за власть и могущество. Ни разум, ни волю грайанец не собирался отдавать. До последнего вздоха, до последнего удара сердца он готов был верно и преданно служить лишь одному человеку: Чинзуру Луговому Кузнечику из Семейства Авиторш...
Размышления пленника были прерваны пинком в бок.
— Эй, что притих? Смотри не сдохни! С тобой сейчас будет говорить Избранный.
Чинзур встрепенулся. Избранный — это серьезно! С чего бы такое внимание к беглому Ученику? Этим людям что-то от него нужно!.. Что-то другое, не жизнь, не жизнь...
Грайанец до крови прикусил губу, чтобы не заорать от радости. Появилась хоть крошечная надежда! А уж он расстарается, докажет, что живым он может принести больше пользы Кхархи, чем мертвым!
По ступенькам начал спускаться человек. Чинзур успел разглядеть, что это мужчина низкого роста, пожалуй, ниже, чем он сам, с очень длинными руками...
Плита сверху задвинулась. Из тьмы донесся голос, похожий на змеиное шипение:
— Скажи, Посвященный, ты догадался проверить, слышны ли наверху крики из погреба?
— Не важно, — поспешил опередить Посвященного Чинзур. — Криков не будет, зачем нам крики?.. Что хочет узнать Избранный? Какой приказ я должен исполнить, чтобы Кхархи остался доволен?
И замолчал, с тревогой прислушиваясь к доносящимся из мрака сиплым звукам. Что это — гневное покашливание или смех?
— Хорошо, — наконец отозвалось шипение из мрака. — Расскажи о человеке по имени Илларни Звездный Голос из Рода Ульфер.
7
— Почему они тянут, господин? Почему к охраннику не идет смена? Может, они что-нибудь заподозрили?
— Не скули, Чинзур. Если бы они что-нибудь заподозрили, нас не оставили бы одних в комнате...
Чинзур невольно оглядел комнату — и почувствовал внезапный укол тоски. Как не хотелось уходить отсюда в холодную, страшную, полную подлых неожиданностей ночь! Как уютно, тепло и безопасно было здесь!
Синий ковер с золотым узором — сплетение рыб и водорослей. Разбросанные по полу подушки такого же цвета и с тем же узором. Латунные светильники в виде рыбок. В углу, на деревянной подставке, большой стеклянный аквариум с живыми рыбами — крупными, яркими, разноцветными.