Представление для богов
Шрифт:
— Вещи. Человеческие. Кого съедим — вещи сюда кладем... — И добавил, расправив лапой край грязного платка: — Красиво!
Орешек даже отшатнулся — так дико, почти кощунственно прозвучало это слово, произнесенное клыкастым людоедом, от которого несло разлагающейся плотью.
Брезгливое удивление человека перешло в гнев.
— Слушай, лупоглазый, ты мне эту гнилую красотищу не тычь! Гони что-нибудь и впрямь ценное, а то я тебя в узел завяжу, одни лапы наружу торчать будут!
В этот миг Орешек искренне верил в свою неуязвимость: «водичка из-под кочки» наполнила
Обступившую его стаю трудно было сосчитать: среди каменных колонн время от времени возникали темные извивающиеся тени и тут же исчезали.
Наконец все стихло. Орешек прислушался, на всякий случай хватил еще глоток из фляги и обиженно крикнул в полумрак:
— Эй, когтистые! Куда пропали? У меня, между прочим, работа стоит!.. Ладно, надоели вы мне, начинаю прорубаться к озеру!
Бывший пленник, опустившись на все шесть лап, шагнул к человеку:
— Надо идти. Ценное есть у Белого Нарра.
И снова коридоры, тоннели, переходы... Орешек все чаще спотыкался, но не от усталости, а от тоски и отчаяния. «Водичка из-под кочки» продолжала делать свое дело, и от веселой отваги парень перешел к унынию. Мысленно он говорил себе, что был наивен и самонадеян, как пятилетний малыш, всерьез вознамерившийся разогнать большую рыночную драку. Его здесь, конечно, съедят... и правильно... кому он нужен?..
Нарр ловко скользил впереди Орешка — то по полу, то по стенам. Похоже, на ладошках средней пары лап были присоски, которыми он держался на гладком камне.
Пытаясь справиться с тоской, Орешек начал расспрашивать спутника, которому он дал кличку Длинный, о Белом Нарре. Провожатый отвечал коротко и неуклюже, но охотно. Понемногу Орешек уяснил себе, что хозяевам подземелья редко удается дотянуть до старости (Длинный так и не сумел объяснить, о каком возрасте идет речь: он не знал, что такое год). Но если какому-то счастливчику удается дожить до белой шерсти, он становится весьма уважаемой персоной в стае. Ему уступают лучший кусок добычи и прислушиваются к его советам во всех случаях жизни.
Вот к этому людоедскому патриарху и конвоировали сейчас Орешка. Именно конвоировали: стая двигалась сзади, на почтительном расстоянии.
Орешек еще раз споткнулся, ударился лбом о каменный выступ, хотел выругаться... но слова застряли в горле. Он провел рукой по стене. Понюхал пальцы, даже лизнул черный налет на них. Вынул из ножен меч, ударил по стене острым кончиком. Подобрал отлетевший черный обломок.
Длинный встревоженно вернулся:
— Идем! Не надо вставать!
— Надо вставать! — строптиво огрызнулся Орешек, продолжая бить мечом по стене. При каждом ударе отлетали осколки.
— Зачем дырку в стене? — проявил бдительность Длинный.
— Да все
Здесь проходил пласт каменного угля. А уголь наводил захмелевшего Орешка на мысль об огне, тепле, уюте...
Находка развеяла уныние. Теперь Орешек не брел тупо и безнадежно вслед за Длинным — он выискивал местечко, чтобы передохнуть и развести хоть крошечный костерок. И такое местечко нашлось: маленькая пещерка, почти сухая, с грудой камней посередине.
Длинный вернулся, с недоумением глядя на человека, который бережно выкладывал на плоском камне маленькую черную пирамидку. Наконец нарр потребовал объяснений.
Орешек не стал скрывать, что собирается развести огонь и согреться.
— Камни не горят! — поставил его в известность Длинный.
Орешек хотел ответить, что у колдуна еще и не то гореть будет, и тут вспомнил, что не позаботился о растопке. Зажечь куски каменного угля искрой от огнива — задача заведомо невыполнимая.
А стая уже подтянулась ближе, в пещерку заглядывали круглые темные морды самых смелых и нахальных нарров. Сейчас у них на глазах недотепа-человек будет пытаться зажечь камни, пока не плюнет на эту идиотскую затею. Тогда нарры потеряют к нему всякое уважение, навалятся всей стаей и сожрут.
А если... Вей-о! Не поможет ли другая находка?
Откупорив флягу, Орешек осторожно полил ее содержимым горку угля.
— Мокрые камни не горят! — Длинный упорно пытался растолковать глупому колдуну простые житейские истины... но замолчал, увидев, что черную горку обняло прозрачное голубое пламя.
Пещера, от начала времен не видевшая света, кроме жалких пятен светящегося мха, озарилась неярким сиянием — для привыкших к сумраку глаз оно казалось ослепительным. По стенам драгоценными камнями заиграли редкие капли, отражая огонь. Потолок перечеркнула громадная тень человека, наклонившегося над костерком.
— Все! — торжествующе воскликнул Орешек, еще раз отхлебнув из фляги. — Никуда не пойду, мне и здесь хорошо! Волоките своего Белого Нарра сюда!
Последовал короткий визгливый обмен мнениями, после чего стая унеслась дальше по коридору. А Длинный остался — караулить.
Орешек вытянул над огнем ладони, с наслаждением впитывая тепло. А нарр бочком подобрался к открытой фляге, которую Орешек поставил на пол. Принюхался. Передернулся от омерзения:
— Зачем такое пить?
В глазах Орешка плясали не то отблески огня, не то ехидные лукавинки:
— Ну как же, ведь это и есть главная волшебная сила. Глотнешь — и станешь колдуном. Хочешь — камни руби, хочешь — воду жги... врагов хоть сотнями в клочья раздирай... хорошо!
И вновь принялся хлопотать над костерком, краем глаза наблюдая, как Длинный осторожно тянется к фляге. Вот захватил добычу цепкой ладошкой, вот поднес к губам...
Дикий вой огласил пещеру. Нарр отшвырнул флягу и покатился по полу, свернувшись в клубок.
— Зачем же добро-то проливать? — упрекнул его Орешек, подбирая флягу и выплескивая уцелевший остаток жидкости себе в рот.