Предтеча

Ясницкая Ольга

Смерив Девятнадцатого недобрым взглядом, Шестьдесят Седьмой всё-таки отступил. А вскоре и остальные разбрелись по койкам, размышляя каждый о своём.

Потянув Харо в укромное место, Твин схватила его за грудки:

— Ты в своём уме, братишка?! Ты что творишь?

В тусклом свете лампы его глаза вызывающе блеснули:

— Это тот самый шанс, Твин! Разве не видишь? Не собираюсь я гнить в этом дерьме до самой деструкции.

— Нет, Харо, это не шанс! Это прямой путь к виселице. Тоже мне достойная смерть!

— Может, и виселица, а может, и

свобода. Псов бояться — в туннели не ходить, сестрёнка. Подумай сама, нам дают возможность хотя бы попытаться что-то изменить! — Харо мягко отвёл её руки. — Хочешь, втыкай дальше в кирпичи, а я в деле.

С досадой проводив Сорок Восьмого взглядом, Твин побрела к своей койке. Нужно попытаться позже ещё раз с ним поговорить, а пока не стоит накалять, и так все на взводе.

— Да уж, — Слай нагло умостился рядом, будто ничего и не произошло. — Влипли мы знатно.

— А с тобой я вообще говорить не хочу! — она вытолкала его со своей лежанки. — Вали давай! Как ты вообще до такого додумался, не понимаю? Харо же твой брат!

— Да я просто шутил! — он умостился на пол у койки и заглянул Твин в глаза. — Эй, малыш, не дуйся на меня… Ну ладно, ты права, я кретин. Довольна?

— Рада, что ты хоть это понимаешь, — она повернулась к стене, показывая всем видом, что разговор окончен.

Глава 19

Сокрытие мутантов от Надзора за генетической чистотой граждан или от агентов организации Осквернённый Легион карается смертной казнью без права на апелляцию или помилование.

Заветы потомкам, Кодекс скверны, 030

Языки огня то пламенными остриями взвивались вверх, то гасли до тлеющих угольков. Керс покрутил камень в пальцах и швырнул его в костёр, что, ярко вспыхнув, поглотил импровизированный снаряд и сразу начал стихать.

Подобрав следующий, снова швырнул в почти потухшее пламя, которое тут же послушно взвилось вверх, ловя подношение. Со скучающим видом он повторял эти действия раз за разом, пока в досягаемости не закончилось всё, что можно было запустить в костёр. Лучшего занятия всё равно не найти. Чёртова пещера похуже Стены Раздумий. Ещё немного, и он окончательно здесь свихнётся.

Дважды в день приходил клыкастый. Подбрасывал дрова, оставлял миску с очередным варевом да флягу с водой, а потом молча сваливал. Ни на вопросы, ни на угрозы тот никак не реагировал, сколько бы Керс ни старался его разговорить.

Отсыревшая одежда противно липла к телу, кандалы стёрли кожу в кровь, да и холод собачий не вызывал особого восторга. Если б не костёр, Керс давно бы околел, но стоило отдать должное, кормили неплохо. Значит, им точно что-то от него нужно.

Керс запустил последний снаряд. Огненные щупальца взвились вверх, осветив стены. Воздух здесь пропитан солью, мерный шум не стихал ни на минуту. Похоже, море где-то совсем рядом, только из этой дыры толком ничего не рассмотреть: уже порядком проржавевшая рама, врезанная в камень, толстые прутья

решётчатой двери да сплошная скала снаружи.

Где-то близко, должно быть, лагерь: до него то и дело доносились приглушённые голоса. Керс так и не понял, кто они такие, то ли разбойники, то ли мелкие работорговцы. Если верить Седому, на чёрном рынке скорпионы ценятся высоко, хотя сбыть такой товар — задача не из простых. Может, на него уже есть покупатель, вот и ждут, когда за ним приедут.

Ну и угораздило же вляпаться в такую кучу! Вопрос в том, как теперь из неё выбираться. Цепь ему не разрушить, да и замок на решётке вряд ли получится. С металлом у него никогда особо не ладилось, сложный материал. Максимум получалось раскалить, и требовалось на это немало усилий. Можно, конечно, дождаться, пока клыкастый в очередной раз отопрёт решётку, потом прихлопнуть ублюдка и свалить, только в оковах сильно не побегаешь. Выловят в два счёта — и как бы потом хуже не стало.

Снаружи послышались шаги. Керс отодвинулся подальше от костра, чтоб не зацепило в случае чего. Для клыкастого рановато, значит, скорее всего, по его душу.

С напускным безразличием он наблюдал, как знакомый здоровяк отпирает массивный замок. Петли тихо взвизгнули, скрипнула галька под подошвой. Керс с непринуждённым видом прислонился к стене, руки закинул за голову, усыпляя бдительность бандюка, и приготовился поджарить гниду в любую секунду. А пока не мешало бы выяснить, с кем он имеет дело.

Здоровяк уселся напротив и принялся оценивающе рассматривать его, без опаски, даже с насмешкой. Подозрительная самоуверенность. Знает ведь его хист — огонь-то рядом. Здесь остаётся только два варианта: либо этот кривоносый совсем дурак, либо считает, что сможет защититься. Вполне вероятно, что он тоже осквернённый. Но где тогда номер? Шрам есть, но не факт, что от клейма. Слишком всё запутанно, чёрт возьми!

Не удержавшись, Керс вызывающе вскинул бровь. Бандюк в ответ ухмыльнулся:

— Керс, так ведь?

Постой-ка, откуда этому ублюдку известно его прозвище? Да кто он такой, смерг его задери!

— Ты уж прости, брат, но иначе нельзя, — бородатый кивнул на кандалы. — Мало ли что тебе в голову взбредёт во время ломки!

— Какой я тебе, к хренам, брат!

— Седой предупреждал, что ты с норовом, — здоровяк потёр переносицу, — но, думаю, мы с тобой всё-таки сумеем договориться.

Седой? Тогда это многое объясняет. Ну сукин сын! А он-то к нему, как к отцу… Уважал, доверял. Олух набитый!

— Седой, говоришь? — Керс угрожающе ощерился. — Передай этой мрази, что лучше бы ему сдохнуть до того, как я до него доберусь.

Глаза кривоносого насмешливо заблестели:

— А кто мы такие, по-твоему?

— Разбойники? Работорговцы? Кучка сраных недоносков? — Керс пожал плечами. — Да мне плевать, если честно, кто вы. Какая разница, кто твоей шкурой торгует.

— Да уж, здесь и не поспоришь. Но мимо, малец. Никто тебя продавать не собирается. Моё имя Севир, если, конечно, оно тебе о чём-то говорит.