Предварительный заезд
Шрифт:
– Вы ведь не держите телят в этих противных клетках? – неодобрительно спросила миссис Уилкинсон.
– Нет.
– Я стараюсь не думать о несчастных убитых животных, когда покупаю отбивные для уик-энда.
– Произвела ли на вас впечатление Выставка достижений? – спросил я, предпочтя сменить тему.
– Мы видели космическую капсулу, – клюнула на удочку миссис Уилкинсон. По ее словам, выставкой нельзя было не восхищаться. – Жаль, что у нас в Англии нет такого. Выставки, я хочу сказать. Постоянной. Чтобы мы могли бить в литавры, восхищаясь
– А вы были на выставке? – спросил я Фрэнка.
– Нет. – В подкрепление своих слов он потряс головой, продолжая жевать. – Я там бывал раньше.
Он не сказал, где был. Я не заметил, чтобы Фрэнк следил за нами со Стивеном, но он вполне мог это сделать. А если следил, то что он увидел?
– Завтра мы едем в Загорск, – сообщила миссис Уилкинсон.
– Где это? – спросил я, наблюдая за жующим Фрэнком. Его лицо было непроницаемым.
– Там целая куча церквей, – неопределенно сказала пожилая дама. Мы поедем на автобусе. Нужно взять с собой визы, потому что это за пределами Москвы.
Я взглянул на нее. В ее тоне мне послышалась досада. Миссис Уилкинсон была невысокой плотной женщиной, далеко за пятьдесят, с доброжелательным выражением лица, присущим большинству англичан. Она обладала столь же типичной английской проницательностью, которая порой проявлялась в убедительных прямых высказываниях. Чем дольше я общался с миссис Уилкинсон, тем сильнее ее уважал.
Мистер Уилкинсон сидел напротив супруги и, как обычно, молча ел свой ленч. Скорее всего он отправился в эту поездку только для того, чтобы доставить удовольствие жене, а сам предпочел бы сидеть дома с пинтой пива и наблюдать за игрой "Манчестер Юнайтед".
– На балет в Большой театр сегодня вечером пойдут всего несколько человек, – задумчиво сказала миссис Уилкинсон. – Но наш папочка не любит такие вещи, так ведь, папочка?
Мистер Уилкинсон кивнул. Миссис Уилкинсон, понизив голос, обратилась ко мне.
– Ему не нравится, как там одеваются мужчины. Эти трико. Вы знаете, они так обтягивают все сзади... А уж спереди!..
– Раковина, – с серьезным видом сказал я.
– Что? – Женщина взволнованно посмотрела на меня, как будто я употребил крепкое выражение.
– Так они это называют. То, чем прикрывают свои мужские принадлежности.
– Ах, вот как! – Она успокоилась. – По-моему, было бы гораздо красивее, если бы они носили туники. Это было бы не настолько откровенно. И зрители могли бы сосредоточиться на танце.
Мистер Уилкинсон пробормотал что-то вроде "хвастаются чем могут" и набил рот мороженым.
Миссис Уилкинсон отреагировала на реплику мужа как на нечто хорошо знакомое. Не обратив на нее никакого внимания, она спросила меня:
– А вы видели ваших лошадей?
При этих словах Фрэнк слегка отвлекся от еды.
– Они были великолепны, – заявил я и добрых две минуты расписывал их вид и подготовку. По реакции Фрэнка нельзя было заключить, что он считает мой отчет неполным, но я скоро сообразил, что если
В это время к нам подплыла Наташа с явным намерением вновь осложнить мне жизнь.
– Вам повезло, – убежденно сказала она. – Мы достали вам на завтра билет в Большой театр на оперу. Ложа.
Я поймал полный насмешливого сочувствия взгляд миссис Уилкинсон и принялся бормотать какие-то вялые благодарности.
– Будет "Пиковая дама", – заявила Наташа.
– Э-э...
– Опера Большого театра всем нравится, – объяснила девушка. – Это лучшая опера в мире.
– Потрясающе, – восхитился я. – Буду ждать с нетерпением.
Во взгляде Наташи появилось одобрение, а я, улучив момент, сообщил, что проведу вечер с друзьями и чтобы к обеду меня не ждали. Она деликатно попыталась заставить меня проговориться, где именно я буду находиться, но в тот момент я знал лишь, что мы будем там, где хорошо кормят. Девушка была огорчена.
– А сейчас, – поспешно сказал я, предупреждая ее возможное недовольство, – музей Ленина.
Лицо Наташи заметно прояснилось. Она наверняка подумала, что я наконец-то начинаю себя вести так, как подобает настоящему туристу.
– Не позволите присоединиться? – спросил Фрэнк, доедая мою порцию.
Выражение его лица было совершенно невинным. До меня дошла вся прелесть его метода работы. Если трудно незаметно следить за человеком, то можно просто навязаться к нему в компанию.
– С удовольствием, – согласился я. – Встретимся в вестибюле через полчаса. – С этими словами я поспешил удалиться, а Фрэнк принялся за вторую порцию мороженого. Чтобы оторвать его от трапезы, нужно было бы приложить немалые усилия.
Я быстро вышел из гостиницы, дошел до Центрального телеграфа, который находился в квартале от "Интуриста", вошел в телефонную будку и набрал номер посольства. Мне ответил Оливер Уотермен.
– Это Рэндолл Дрю, – представился я.
– Откуда вы звоните? – прервал он меня.
– С почты.
– А, хорошо. Тогда продолжим.
– Не поступало ли для меня сообщений из Лондона? От Хьюдж-Беккета или кого-нибудь еще?
– Ну конечно, – ответил он. – Мне кажется, мой дорогой, что что-то было. Подождите... – Он положил трубку, и я услышал шелест бумаг и приглушенные голоса. – Вот оно, – в конце концов послышалось в трубке. – Берите карандаш.
– Уже взял, – терпеливо сказал я.
– Юрий Иванович Шулицкий.
– Пожалуйста, продиктуйте по буквам, – попросил я. Он продиктовал.
– Записал. Продолжайте.
– Там больше ничего нет.
– Это все сообщение? – недоверчиво спросил я.
В голосе Уотермена послышалось колебание.
– Полностью сообщение, полученное по факсу, выглядит так: "Сообщите Рэндоллу Дрю. Юрий Иванович Шулицкий". Там еще несколько цифр, и все.
– Цифр? – переспросил я.
– Возможно, это телефонный номер. Во всяком случае, вот они: