Предварительный заезд
Шрифт:
– Правильнее будет сказать, "приползти", – ответил он, но согласился.
В это время Стивен с магнитофоном обследовал стены, пытаясь найти "жучок". Я указал ему место, но все было тихо. Он уже совсем было собрался выключить магнитофон, когда динамик внезапно взвыл.
– Боже мой, включили, – одними тубами пробормотал Стивен. – Давайте послушаем музыку.
Он вынул из бездонного кармана три кассеты и выбрал запись оперы "Князь Игорь".
– И что дальше?
– У меня есть несколько книжонок...
– А вы? – осведомился Стивен, глядя на обложки.
– Выпью и подумаю.
И "жучок" целый час слушал, как Стивен под аккомпанемент Бородина шелестит страницами "Потайной комнаты". Тем временем я раскидывал мозгами, повторял про себя все, что мне рассказали в Англии и в Москве, и пытался найти путь в лабиринте.
***
Ленч казался нереальным. Там были Уилкинсоны и Фрэнк. Фрэнк не рассказывал Уилкинсонам о том, как накануне спас мне жизнь, и вел себя так, словно ничего не случилось. Что он думал о моем молчании, оставалось тайной.
Наташа и Анна ругали меня и упрашивали больше не исчезать, не поставив их в известность, где меня можно найти. Я сказал, что постараюсь, но никаких обещаний не давал. Фрэнк ел мое мясо.
Разговаривала в основном миссис Уилкинсон:
– Мы с папочкой всегда голосовали за лейбористов, но разве не странно, что левые в Англии призывают увеличить иммиграцию, а здесь, где все население левее левого, иммигрантов нет. Ведь в Москве не увидишь чернокожих!
Фрэнк никак не отреагировал на ее слова.
– Это показалось мне курьезом, – продолжала миссис Уилкинсон. Хотя я думаю, что, скажем, в Индии, народ не станет выстраиваться в очереди, чтобы переехать жить в Москву.
– У них для этого слишком много мозгов, – пробормотал мистер Уилкинсон, обращаясь к своей тарелке с мелко накрошенной жареной картошкой.
Больше он не произнес ни слова.
Фрэнк пришел в себя и принялся ругать расистскую политику Национального фронта. В ответ на это миссис Уилкинсон бросила на меня взгляд, полный комического испуга, как будто была смущена тем, что на каждом шагу задевает Фрэнка.
– Фронт – слишком затасканное слово, – негромко сказал я. – Клише. "Фронт", "фронт"... Нужно всегда задумываться... что же за ними стоит... за этими фронтами.
На десерт снова подали мороженое с вареньем из черной смородины. Оно мне очень нравилось. Стивен ел с такой же жадностью, как и Фрэнк. Потом он сообщил мне, что кухня гостиницы "Интурист" – просто высший класс по сравнению со студенческой столовой.
Мне казалось, что застольная беседа происходит в каком-то другом измерении. В голове гораздо явственней звучали голоса Бориса и Евгения, Йена и Малкольма, Кропоткина и Миши, Гудрун и принца, Хьюдж-Беккета и Джонни Фаррингфорда... и мертвого Ганса Крамера... Но где же, где же был Алеша?
Глава 15
Поднявшись
Тогда Стивен переключил магнитофон с записи на воспроизведение, и в уши подслушивающих грянула музыка Стравинского, от которой они должны были подскочить и громко чертыхнуться.
Некоторое время я раздумывал, глядя на бумагу, которую дал мне Кропоткин. Оборот интересовал меня не меньше, чем лицевая сторона.
– Синего стекла с собой у вас, конечно, нет? – спросил я у Стивена.
– Этакого специфического оттенка.
– Синего стекла?
– Да... синего фильтра. Вы видите, что записи сделаны более темным оттенком синего цвета, чем тот, которым их зачеркивали... Можно даже разглядеть темные линии.
– Ну и что?
– Если посмотреть на страницу через синий фильтр того же оттенка, что и паста, которой зачеркивали запись, то скорее всего удастся разглядеть более темную надпись. Светофильтр поглотит один из оттенков, пропустит другой, и тогда надпись можно будет прочесть.
– И прокричать на весь мир... – пробормотал Стивен. – А что вам это даст?
– Я предполагаю, кто мог послать этот конверт Кропоткину, но мне хотелось бы убедиться.
– Но это мог быть кто угодно.
Я мотнул головой.
– Сейчас я вам кое-что покажу.
Я открыл ящик, в котором лежала моя аптечка, и достал из-под нее свернутый лист бумаги. Расправив, я положил его рядом с листком, полученным от Кропоткина.
– Они одинаковые! – воскликнул Стивен.
– В том-то и дело. Вырвано из одинаковых блокнотов: белая бумага, чуть заметная голубая клетка, к корешку крепилась спиралью...
Передо мной лежали две странички из блокнотов с одинаковым следом обрыва сверху. На одном было написано: "Для Алеши, Д. Фаррингфорд" и все прочее. А на другом было записано имя Малкольма Херрика и номер телефона.
– Он написал мне это в первый же вечер после моего приезда в Москву, – пояснил я. – В баре гостиницы "Националь".
– Да... но... Эти блокноты самые обычные. Вы можете купить их везде.
Ими пользуются студенты, туристы... И потом, разве их не используют для стенографии?
– А еще такими блокнотами часто пользуются газетные репортеры, добавил я.
– И у большинства из них есть привычка зачеркивать записи, когда они больше не нужны. Я видел множество репортеров, когда выигрывал скачки.
Они торопливо листали блокноты, чтобы найти чистый листок... пролистывали блокноты в одну сторону, переворачивали и принимались листать в обратную. И чтобы избавить себя от необходимости проверять, нет ли на странице чего-нибудь нужного, они зачеркивают ранее записанное. Одни просто перечеркивают крестом всю страницу, а некоторые, когца у них есть время, рисуют узоры.