Предвестник шторма
Шрифт:
Лейтенант сидел на ступеньках Мемориала Линкольна и смотрел на сверкающий пруд. Стоял такой же превосходный осенний день, какими были все эти жуткие дни смерти и опустошения. Словно природа насмехалась над людьми и их глупыми играми в войну. Единственными пока последствиями кинетических бомбардировок стали некоторые особо эффектные закаты и восходы.
Лейтенант Райан выбрал место, где очень удобно было разглядывать отражение Монумента на поверхности воды. Его настроение шарахалось от истерики к депрессии, оба ощущения балансировали на кончике ножа.
Так, значит, они потерялись. Не по своей вине. Там не к кому было присоединиться. А теперь за его спиной станут шептаться, как ПАВП проходится спасать его карьеру. После того, как он растер в порошок почти дивизию послинов.
И теперь вот это.
Он участвовал в сражении всего несколько дней, но ощущал, что развил в себе «шестое чувство». И это чувство говорило ему, что послины снесут единственный контроллер управления подрывными зарядами. То есть они захватят мост. После чего раздолбанные подразделения на эспланаде рассыплются, словно разбитое стекло. И в лапах послинов окажется самая суть Америки.
Утрата эспланады вырежет у Штатов сердце. Черт, это сильно скажется на экспедиционных силах. Американцы все время бранят свое правительство, но это вовсе не означает ненависти к символам на этом историческом клочке земли. И все потому, что единственный тупой офицер не обратил внимание на то, что ему подсказывали инструкция, опытный младший офицер и здравый смысл. Но Райан был офицером. И к тому же профессиональным офицером, потомком длинной седой династии.
— У меня все нормально, сержант.
Он встал и сделал глубокий вдох. В воздухе чувствовался запах дыма от пожаров на юге, где морские пехотинцы взорвали Пентагон микроядерными зарядами. Он зафиксировал на лице выражение, как он полагал, сдержанной задумчивости.
Я был прав, подумал Лео, мы в жопе. Последний раз такой взгляд страдающего запором опоссума был у эл-тэ как раз перед тем, как они связались с «Мо» и получили столько огневой поддержки, сколько может только пожелать любой здравомыслящий человек.
Лео знал, что гложет лейтенанта, и соглашался с ним. Он был, в конце концов, подрывником-инструктором . А капитан полностью облажался. Когда эл-тэ минировал Сто двадцать третий мост, Лео был готов помочь со схемой. Но эл-тэ не только рассчитал точное количество взрывчатки и установил не только три отдельных контура подрыва, но и разные места включения для каждого из них. Это с лихвой удовлетворило бы любого консерватора, но Старик был из породы парней, считавших, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Что вполне устраивало сержанта без двух пальцев на левой руке. Срезать углы при обращении с взрывчаткой было пла-а-ахой идеей.
— Как там люди? — спросил лейтенант, оборвав несказанную
Лео склонил голову набок:
— Прекрасно, сэр. Мы пополнили запасы еды и боеприпасов. Черт, нам даже удалось раздобыть колеса.
Он наклонился, чтобы посмотреть в лицо офицеру, который вдруг перестал обращать внимание.
— Сэр?
Он посмотрел туда, куда смотрел эл-тэ, но видел только сверкающий пруд и Монумент.
Лейтенант на мгновение прикрыл глаза, затем широко их распахнул.
— Гони их сюда! — рявкнул он. — С полной выкладкой. Немедленно!
— Есть, сэр! — сказал сержант и побежал вниз по ступенькам даже еще до того, как задался вопросом, а зачем. Но он продолжал бежать. Старику лучше не перечить.
Лейтенант прошел по гулкому залу, посвященному то ли величайшему гуманисту, то ли величайшему тирану в американской истории — выбирайте любое, — и остановился у неприметной боковой двери. Он посетил Мемориал еще ребенком и хотел тогда знать, куда она вела. Кто-то уже отстрелил замок, и он ступил в маленькую комнату за дверью. Лестница, которую он непременно ожидал увидеть, уходила вниз, словно в глубины Стикса, и он улыбнулся. Собираются оттрахать его страну? Собираются трахнуть саперов ?
Последний солдат взвода уже начал спускаться по лестнице, когда в Мемориал впился первый сгусток плазмы.
Волны ионизированного дейтерия обращали мраморную облицовку Мемориала в пар. Газообразный углерод смешивался с углеродом отделения у колоннады, порывы перегретого воздуха уносили его прочь. В первые мгновения никто не заметил летевших бого-королей, но затем вся эспланада увидела быстро приближающиеся блюдца, орудия которых продолжали заливать огнем территорию между Мемориалом и мостом.
Кеналлуриал испустил восторженный крик, вспышки озаряли его тенар. Так вот оно какое, боевое помешательство те’наал, о котором говорили. Сейчас он чувствовал себя цельным, слившимся воедино со своей задачей. Треши горели под ударами его пушки, и это было хорошо. Противоположная сторона моста была захвачена, на этот раз над ненавистными военными техниками удалось одержать верх. Он направил Арната’дра снимать подрывные заряды, а сам атаковал огромное здание.
Вход на этой стороне здания, похоже, отсутствовал, но препятствием это не являлось. Он поднял тенар до уровня, на котором размещались ненавистные техники, и приземлился. Их устройств видно не было, но провода еще оставались, местами вплавленные в поверхность камня, местами свисающие до земли. Не зная их назначения, он брезговал до них дотрагиваться; пусть этим занимается Арната’др.
Он триумфально воздел когти кверху. Пусть Ардан’аат попробует принизить это достижение! Мост через реку находился в руках Воинства. Да изведают треши отчаяние.