Предвестник
Шрифт:
…Перед тем, как спуститься к ангару, я заглянул к Полуниной. Полюбовавшись на Афину, сосредоточенно оттачивающую никак не получающийся элемент комплекса Тайцзицюань из двадцати четырех форм, подошел к роботу в человеческом обличье со спины, заставил опустить руки и попросил закрыть глаза:
– «Сестричка», ты опять пытаешься рвать и ломать! Пойми, перед тобой не противник, а личность, которая тебе безумно дорога, поэтому поворот корпуса и движение руки — это попытка плавно и едва заметно провести подушечками пальцев по коже его руки, вытянутой горизонтально! Говоря иными словами, ты его не бьешь, а ласкаешь. Легко-легко, как перышком или
– Блин, Чубаров, где ты был раньше?! — возмутилась она и попробовала выполнить поворот в моем варианте. Получилось, конечно, корявенько, но в разы лучше, чем до этого.
– Ну вот, совсем другое дело! — подбодрил ее я.
– Сама чувствую! — проворчала она, вернулась в исходное положение, сосредоточилась и… была развернута в сторону двери:
– Ближайший час тренируешься в гостиной.
– Поняла, исчезаю! Кстати, костюм просто улетный…
– Нам плохого не шьют — боятся! — отшутился я, дождался ее ухода, подошел к Мадонне, сидящей на ковре в позе лотоса, и положил перед ней планшет:
– У твоих — одиннадцатый час вечера. Племяшка только что заснула, а твоя сестра сидит на кухне, пьет чай и читает потертую печатную книгу. Кажется…
– «Графиня де Монсоро». Любимая книга нашей покойной матери.
– Наверное. Так вот, сейчас я удаленно включу телевизор, висящий на стене прямо перед твоей сестрой, выведу звук на его колонки и свалю. Не тормози: ей объяснили, что ты пострадала при освобождении заложников, что восстанавливаешься после операции, и что пока не можешь нормально говорить. Далее, она должна узнать, но уже от тебя, что ты находишься за границей, в военном госпитале на режимном объекте и не располагаешь возможностью использовать видеосвязь. И последнее. Тоже для нее: лечение уже оплачено государством, а «Умный Дом» и денежки, которые ей передали — это часть заработанного тобой на ставке, сделанной на исход Анькиного боя.
– «Все учтено могучим ураганом»? — грустно усмехнулась она.
Я понял, что это какая-то цитата, но откуда именно, не знал. Увы, искать первоисточник было некогда, и я задвинул это желание куда подальше:
– Типа того. Поэтому не кисни. Я сейчас придвину планшет к твоему правому колену и включу дозвон. Пиктограмму, обрывающую звонок, я уже увеличил почти на весь экран и сдвинул в правый нижний угол, так кто как закончите говорить, просто ткнешь абы куда. Что касается меня — вернусь максимум через два часа и сразу же загляну. Вопросы, наказы, пожелания?
– Ты не устал… со мной… возиться? Не шали там… И возвращайся… побыстрее… — точно в три темы выдала она, потом посерьезнела и заявила, что морально готова.
Я прикоснулся к нужной иконке, встал и бесшумно отошел к двери. А когда услышал испуганное «К-кто это?», выскользнул наружу, закрыл Люду наедине с самой собой и сестрой, жестом показал Афине, что требование про час в гостиной не отменяется, посмотрел на часы и ломанулся дальше.
В ангар заявился на десять минут раньше, чем требовалось, поэтому застал забавную сценку — Анька, отсоединяя кабель своего «Гнева» от наземного источника электропитания, негромко уговаривала «конверт» не обижаться на то, что сегодня на нем немного полетает Череп.
– А меня ты миленьким не называешь… — притворно расстроился я и был отбрит:
– Зато я тебя радую. По-всякому. И не перестану этого делать, даже если ты продолжишь вредничать!
– Великодушно, однако… — начал, было, я, но в этот момент в ангар ввалились остальные личности, задействованные в этом вылете, и мне пришлось прерваться: — Итак, парни, мы летим совсем недалеко — на остров Равновесия, координаты которого уже залиты в бортовой
Мужики заржали еще на Самсоне, а когда отсмеялись, Триггер сделал комплимент моей фантазии.
– Это плагиат… — честно признался я. — Я цитирую любимые присказки отца, а он их, вроде бы, тоже у кого позаимствовал. Кстати, если серьезно, то эксцессов не ожидается. Мне просто надо пустить пыль в глаза паре-тройке чуть возгордившихся личностей.
– Блин, может, зайти в гости, как на службе? — хохотнул его напарник. — Постучаться в окно третьего или четвертого этажа армейскими ботинками, дернуть отцепку парашюта перед тем, как залететь в помещение, выпустить пару предупредительных очередей в головы, а потом спросить, кто у нас тут задрал нос и почему?
– Я бы с удовольствием! — под жизнерадостный смех собравшихся признался я. — Но боюсь, что они такого не переживут — возраст, слабое здоровье, лишний вес.
– Ладно, шутки в сторону! — посмотрев на часы, скомандовала Анька. А когда Закат качнулся в сторону конвертоплана, тоже прошлась по поводу «честно заслуженного им ордена»: — Слышь, Лень, ты это, грудь-то выпячивай постоянно. А то значок награды совсем крошечный, и издалека его можно увидеть только в оптику снайперской винтовки.
– Снайперов я, как раз, не боюсь! — «предельно серьезно» заявил Берестов, врубившийся в наше реальное отношение к полученной им награда еще в ночь с третьего на четвертое ноября, на пути из Вашингтона в Лос-Анджелес, и поэтому веселящийся вместе с нами. — Все их внимание будет приковано не к моей, а к твоей груди…
– Эх, разбаловала мужика на свою голову… — вздохнула Ростовцева, забралась в салон следом за пилотом, опустилась одно из двух пассажирских кресел первого ряда и дисциплинированно защелкнула ремни безопасности.
Насчет разбалованности Леонида я бы поспорил: получив в подарок от американской части руководства Проектом чек на полмиллиона долларов, он попытался отдать его Росянке. Та быстренько объяснила, что забирать эти деньги не собирается. Сразу по нескольким причинам. О гарантированной потере лица нашей парочкой в случае утечки подобной информации в Сеть заявила походя, в самом конце монолога, но Заката торкнуло именно это. И он придумал альтернативный выход из положения — разделил полученную сумму на троих. Причем без какого-либо сожаления. А потом заявил, что теперь его траты никому не покажутся заниженными, а дружба с Черепом и Зимой никого не удивит.
От Очарования до Равновесия по прямой было немногим более девяти километров, так что на посадку пошли сразу после того, как взлетели. Особнячок, перед которым в конечном итоге сел наш «Астон», на мой вкус выглядел чуть более претенциозно, чем хотелось бы. Впрочем, специалистом в современной архитектуре я себя никогда не считал, поэтому выбрался из салона после разрешающего кивка Триггера, подал руку Ростовцевой, «выгуливающей» очередной умопомрачительный деловой костюм, нашел взглядом хозяина острова и изобразил довольно холодный кивок. Поздоровался в том же стиле, ответил на пару вопросов из обязательной программы, сделал традиционный американский комплимент дому и, предложив руку своей даме, неторопливо двинулся по аккуратной дорожке.