Предводитель энгов
Шрифт:
— Думаю, что найдем, — учтиво ответил Ивер.
Солдат пошел обратно к своим приятелям и торжествующе помахал бутылками перед окном подвала, где расположился караульный пост.
Когда Ивер с фогтом вошли в зал, их сразу же окутал густой, одуряющий табачный дым. В клубах дыма маячили разгоряченные лица шведских офицеров. По всему их доведению, по тупым, осоловевшим глазам было видно, что они пьяны. Двое из них, сняв мундиры, сидели за столом в рубашках. Смехом, пением и громкими криками радости они приветствовали вошедших, которые поставили на стол бутылки с вином. Фогт тотчас же ушел, Ивер и
— Откупорьте бутылки! — воскликнул один из офицеров с заметным акцентом, выдававшим его немецкое происхождение. — Наполните бокалы, и выпьем за здоровье дьявола!
Эта выдумка встретила восторженное одобрение. Каждый из офицеров взял со стола пистолет и наполнил дуло вином. Пистолеты служили бражникам вместо бокалов. Чокнувшись, офицеры с хохотом и дикими, оглушительными криками выпили за здоровье дьявола.
— Пресвятая богородица! — воскликнул один из офицеров, допив вино и откинувшись в своем кресле. — Что это за красотку привел нам вахмистр?
Этот вопрос привлек всеобщее внимание к Ингер, которая до этого старалась держаться в тени и ни на шаг не отходила от Ивера. Офицеры вскочили из-за стола и подбежали к несчастной девушке.
— Это моя невеста, — сказал Ивер, заслонив ее своим телом.
— Твоя невеста, несчастный трус! — закричал бородатый офицер, хватая Ингер за руку. — Она моя невеста!
— Да, и моя!
— И моя!
— Убирайся отсюда, мужлан!
С этими словами главарь шведов начал теснить Ивера к дверям. Маленькие черные глаза вахмистра сверкнули как молнии, когда он отскочил в сторону и схватился за саблю, но один из офицеров сказал примирительным тоном:
— Парень, по-моему, прав, и пусть его невеста остается с ним. Сегодня вечером мы будем пить, а о женщинах помышлять не станем! Ступай вниз, вахмистр, и скажи фогту, чтобы он принес нам еще одну корзину с вином. А я не дам твою крошку в обиду.
После недолгого колебания Ивер всунул саблю в ножны и вышел. Не успел он переступить порог, как дверь за ним захлопнулась и раздался дикий хохот.
— Теперь она наша! — воскликнул офицер, заперший за ним дверь.
— Как бы не так! — в ярости крикнул Ивер и с такой силой ударил в дверь плечом, что она затрещала и распахнулась, чуть не сбив с ног шведа, который тщетно пытался закрыть ее на засов.
Ивер вошел в зал, схватил Ингер за руку и снова загородил ее своим телом.
— Какого черта! — воскликнул он и так завертел саблей, что офицеры, стоявшие против него, попятились назад. — Сразимся, если вам так хочется, и увидим тогда, чья эта девушка!
Офицеры громким хохотом встретили его вызов.
— Ура вахмистру! — заорал бородач и метнулся к камину за своей саблей. — Он хочет играть с нами в «псовую охоту». Вот будет потеха!
Остальные уже обступили Ивера полукругом. Насупив брови и стиснув зубы, он ждал их нападения, хотя позиция, которую он занял, едва ли отвечала правилам фехтовального искусства. Неожиданно шведы расступились, и вперед вышел один офицер. Он появился из угла зала, где отдыхал на ложе из трех составленных рядом стульев, наблюдая за пирушкой, но не принимая в ней участия. В руках он держал свечу, которую взял со стола, и свет ее упал на его лицо. У Ивера изменилось выражение глаз, когда он увидел этого
— Узнаешь меня? — спросил тот.
— Да.
— Тогда ступай и оставь свою девушку здесь.
— Хорошо! — ответил Ивер, вложил саблю в ножны и, повернувшись спиной к ошеломленным офицерам, вышел из зала.
Этим человеком, чье неожиданное вмешательство положило конец безобразной сцене, был капитан Кернбук.
Спустившись во двор, Ивер увидел фогта. Старик, весь бледный от страха, дрожа смотрел вверх на окна зала. Ивер был немало раздосадован тем, что Каспер покинул их в столь трудную минуту, но, взглянув на слабого, тщедушного старика и увидев, каким ужасом были скованы его черты, он положил руку на плечо фогта и сказал:
— Не тревожьтесь за Ингер. Они ее не тронут. Я встретил там человека, который будет ее охранять.
— Кто это?
— Шведский офицер.
— Шведский офицер? — с ужасом переспросил фогт. — Как же, дождешься от него помощи!
— Забудьте ваши страхи, Каспер! — уверенно сказал Ивер. — Это человек слова. Он не уступит лучшим из датчан, а может быть, он даже благороднее их. Однажды я видел, как он поступил со своими врагами; мы, пожалуй, не всегда так заботимся о своих друзьях… Да, но Ингер все нет и нет, — продолжал Ивер, обращаясь уже к самому себе. — Кернбук — один против шестерых, и шум наверху нарастает… Видно, все-таки не надо было мне уходить.
Как верно заметил Ивер, шум в зале нарастал. Смех и пение сменились громкими возгласами и криками. Вскоре собутыльники нашли себе новое развлечение: взяв в руки горящие свечи, они стали приплясывать перед окнами.
— Теперь они водят хоровод, — прошептал фогт. — Эти безумцы зря играют с огнем. Знали бы они, что одной искры от свечи достаточно, чтобы всех их отправить па тот свет! Ведь у нас в подвалах четыреста фунтов пороха!
— Что вы сказали? — прошептал Ивер, схватив фогта за руку. — Откуда взялся этот порох?
— Говорят, что король и государственный совет послали в Престё и Вордингборг по двести фунтов пороху и шесть лиспундов 9 свинца. Когда господин Росенкранц бежал со своими рыцарями в Копенгаген, он прихватил порох с собой, чтобы тот не попал в руки к врагу. Он оставил порох у господина Грубе на острове Толлеруп, но жена господина Грубе, Ютте Гюлденстьерне, переслала его нам, потому что ей негде было его хранить.
— Я хочу посмотреть, где лежит порох, — сказал Ивер.
9
Лиспунд — старинная датская мера веса, равная 8 кг.
— Сейчас это невозможно, — ответил фогт. — Он хранится во внутреннем погребе за комнатой, где расположились солдаты.
— Ну и что же? — спросил Ивер. — Если вы мне поможете, мы их мигом оттуда выкурим. Сколько их там?
— Четверо.
— Пошли.
— Ах, дорогой Ивер! Что ты задумал? — прошептал фогт, дрожа от страха и удерживая его за руку. — И какая от меня помощь? Я стар и слаб.
— Да, конечно, — задумчиво повторил Ивер, заглянув в подвальное окно. — Вы стары и немощны — что верно, то верно.