Преферанс на Москалевке

Потанина Ирина Сергеевна

– У вашей Зинаиды Павловны, наверное, есть горький опыт, – тихонько перебила Галина и посмотрела так, что Свете показалось, будто перед ней не 27-летняя женщина, а древняя старуха, все в жизни видевшая и за всех страдающая. – Наверняка у нее тоже забрали кого-то из родственников, и она знает,

чем это чревато. Пытается предупредить… Когда арестовали моего давно уже не жившего с мамой отца… и дядю, и двоюродного брата… я с удивлением обнаружила, что всякая моя оплошность трактуется как проявление затаенной злобы, а каждый, кто не сделал замечание, считается лишенным бдительности вредителем. Всем страшно, все боятся проморгать…

– А некоторые и вовсе перестают общаться, – подхватила Света и рассказала, как в обеденный перерыв она снова рванула к Коле в управление. Летела прямиком к Колиному начальнику Игнату Павловичу, да на проходной остановили. Узнали, поздоровались, но отвели глаза и сказали, что посторонних пускать не положено. А сам Игнат Павлович, когда Света стала звонить по внутреннему телефонному аппарату, сначала сдавленно отвечал, мол, занят, а потом вообще перестал брать трубку. – Обсуждать случившееся он явно не собирался, – продолжала Света. – Представляете? Свою личную жизнь – он очень любит жену, всегда переживает, что из-за службы уделяет ей мало времени, и советуется со мной, что бы такого ей подарить, – обсуждал всегда охотно. Новости всякие всегда мне рассказывал. Даже попавшую недавно в библиотеку новинку Гайдара норовил обсудить, хотя я «Тимура и его команду» прочесть еще не успела и всячески уклонялась от оценок. Короче, Игнат Павлович со мной общался всегда тепло и, как говорится, «на короткой ноге». И вот,

поди ж ты, как дело дошло до настоящего дела и нужно прояснить что-то про Колю, испугался и сделал вид, что знать меня не знает.

Синхронно с понимающим вздохом Галины на кухню вошли Найманы. Они уже отужинали и собирались мыть посуду. Греть воду, подливать в свой тазик, где в мыльном растворе уже откисала кастрюля, грузить туда же супницу с тарелками и мелочевкой… Потом все это полоскать под ледяной струей и вытирать поштучно полотенцем. Сей ритуал был для соседей столь священным, что Света даже не решилась просить повременить и дать ей дообщаться с гостьей.

– Вы посидите, я на минуточку мотнусь к своим. Они уже и забыли, наверное, что я им ужин обещала, – сказала она Галине и, нагрузив поднос, помчалась в комнату.

Найманы неодобрительно переглянулись. В их представлениях задерживать семейный ужин из-за бесед на кухне было свинством.

Товарищ Найман – немецкий инженер, подписавший с Харьковским паровозостоительным заводом контракт на пять лет еще в 31-м, – и раньше жил довольно замкнуто, мечтая лишь скорее вернуться домой. Ну а когда узнал, что в Германии за сотрудничество с честной коммунистической страной его ожидают неприятности и контракт придется продлевать, то и вовсе впал в уныние. Год назад, когда отношения между странами наладились, он женился на такой же, как он, приехавшей по обмену и застрявшей между двух держав немецкой студентке и начал вместе с ней демонстративно тосковать по родине, ждать заветного 1941 года, когда окончится новый контракт и можно будет спокойно вернуться домой.

Конец ознакомительного фрагмента.