Преисподняя. Адская бездна
Шрифт:
Его глаза блестели. Как он этого добивается?
— От имени своих соратников, — ответила Ребекка, — я благодарю за прием, поддержку и помощь.
— Если жители Тревиса могут еще чем-то вам помочь…
Он скромно склонил голову. На самом деле он мог многое. Официально его должность называлась «губернатор», в реальности Хардин был настоящим диктатором. Его силы безопасности — некоторые называли их эскадронами смерти — прекрасно вооружены, хорошо оплачивались и не знали жалости. И не годились для поиска детей.
— Ребекка! — крикнул
Микрофоны рванулись к ней, словно намереваясь изнасиловать. Ребекка почувствовала, как ее пальцы кто-то сжал, и посмотрела на маленькую белокурую копию Сэм. Толпа испугала девочку. Ребекка могла бы отправить ребенка к отцу или матери, ждавшим где-то внизу, однако после секундного размышления наклонилась и взяла девочку на руки.
— Ну, так лучше? — шепнула она малышке, и та молча кивнула. — Тогда давай поговорим с людьми.
Отвратительно, подумала Ребекка. Но политический спектакль входил в распорядок дня. Вооружившись белокурым эльфом, она повернулась к журналистам.
— Прежде всего, я доверяю этим людям свою жизнь, — медленно произнесла она. Подобно губной помаде и армейским ботинкам, цветистая речь превратилась в непременный атрибут ее появления на публике. — Боюсь ли я того, что может натворить моя армия? Вопрос не ко мне. Задайте его нашему врагу. Он проверит это на себе.
Конец реплики. Ребекка ухитрилась не коснуться склонности толпы к насилию, которая удивляла и беспокоила ее. Посыпались новые вопросы.
— Сколько вас тут, Ребекка?
Пытаясь вести подсчет, она каждый раз получала новую цифру. Добровольцы продолжали прибывать, хотя и в меньшем количестве, чем те, кто начинал скучать по дому и уезжал. Хантер называл таких дезертирами, а Ребекка смотрела на них как на парней с добрым сердцем, но лишенных мужества. Просто действительность оказалась сильнее тестостерона. Кроме того, начинались игры за Суперкубок.
— Сколько? — переспросила она. — Больше, чем хотели бы хедди.
— Вы представляете, куда идете?
— В логово врага. Мы преследуем их по горячим следам.
— Кстати, о горячих следах… — Вперед выступила женщина с твердым взглядом. — Вчера в передовице «Ю-Эс-Эй тудэй» ваша добровольческая армия была названа опасным прецедентом. Теперь любое государство может оправдать захватническую войну, отправив так называемых добровольцев в так называемую погоню за теми, кому приклеят ярлык врага.
— Прямо в точку, — вмешался Хардин. — Это вопрос, или вы работаете на «Ю-Эс-Эй тудэй»?
Послышался натянутый смех.
— Я бы хотела получить ответ, — настаивала женщина, — от самого генерала.
Медовый месяц закончился, подумала Ребекка. Удивляться не стоит. Пресса слишком долго щадила ее. Она прочла передовицу «Ю-Эс-Эй тудэй» и была готова
— Хорошо, я объясню, — сказала Ребекка. — Мы пришли, чтобы сражаться с врагом. Наш враг не Китай, не другое государство людей. Мы выступили против тех, кто похитил наших детей, принес смерть в наш дом. Если уж на то пошло, трагедия должна сплотить народы земли, а не разъединить.
— Скажите, пожалуйста, какую часть ваших добровольцев составляют военнослужащие армии США?
— Среди нас нет солдат регулярных войск.
— Ни одного?
Эта женщина явно что-то знает о Хантере и «Зоне высадки», а возможно, еще о многих вещах, о которых догадывалась Ребекка.
— Ни одного.
— Вы имели контакты с офисом вице-президента? — спросила женщина.
Ребекка не стала ни подтверждать, ни отрицать это.
— Государственные учреждения всех уровней обращались со мной как с чокнутой тетушкой.
— То есть?
— Старались держать меня на чердаке, чтобы не увидели соседи. Но я спустилась сюда — в подвал.
На лицах расплылись улыбки. Им все неймется. Ребекка устала. Устала от их кровожадности. Устала от собственного лица на экране телевизора и обложках журналов. Устала жить в шкуре другой женщины, в которую она превратилась. Ей хотелось покоя — но сначала война.
Следующим был известный военный корреспондент с обвисшими щеками.
— Прежде чем сесть на борт судна в Сан-Франциско, некоторые из ваших сторонников сожгли Институт человека. Однако месяцем раньше вы встречались с директором института, Александрой фон Шаде, и просили ее о помощи. Значит ли это, что она вам отказала?
У Ребекки снова разболелась голова.
— Мы с Али пили чай и ели пирожные. Несколько лет назад она сама потеряла ребенка и поэтому понимает наши чувства. Кроме того, фон Шаде знает, как тут опасно. Али отказалась пойти со мной. Вот и все. Пожелала мне удачи. Хочется думать, мы расстались друзьями.
— Она не сообщила вам никакой информации?
— Просто сказала, что мы ищем не там, где следует.
— Намекала, что знает, где нужно искать?
Ребекка внимательно слушала. Он старается выудить нечто большее, чем просто причину беспорядков.
— Намекала, чтобы я возвращалась домой.
— И не сказала, куда направляется?
— Куда направляется?
— В экспедицию.
— Простите. О какой экспедиции вы говорите?
— Они спустились под землю три дня назад.
Сердце Ребекки замерло.
— Где они спустились, каков их пункт назначения, сколько их… — Репортер пожал плечами. — Она ничего не говорила?
Ребекка вдруг поняла, что может забыть о желтых лентах, наклейках на бампер, Белом доме и его тайных каналах, о денежных мешках из горнорудных, железнодорожных и нефтяных компаний, о фракциях в ее армии и обо всем остальном. Али на ее стороне. Она не одна в этом жестоком мужском мире.