Преисподняя
Шрифт:
Это всё Яматоя! Его работа! Несмотря на охватившее Кондзо нервозное замешательство, он сразу сообразил, кто за всем этим стоит. Роль Исо-но Тоята в пьесе «Сакура в императорском дворце, или Визит Бэнкэя», [16] которая шла в тот день, была коронным номером Яматоя. Кондзо, хотя и считался одним из ведущих актёров труппы, не принадлежал к знаменитой актёрской династии, и то, что такую роль дали ему, было исключительной удачей для него и страшным ударом для Яматоя, числившегося в том же составе. Администрация театра предпочла Кондзо, который пользовался огромной популярностью и обладал потрясающим талантом.
16
Действие пьесы происходит в XII в., в период соперничества
Кондзо ударился коленом о бутафорский валун и застонал. Через звукоусилители он слышал, что происходит на сцене. Нарикомая, игравший леди Сидзука, и сын Яматоя — Мондзабуро, исполнявший роли Кё-но Кими и служанки Синобу, которая по сюжету должна была умереть вместо своей хозяйки, вели диалог. [17] Судя по их репликам, Кондзо следовало появиться на сцене через несколько минут. Положение было критическое.
— Разве я обладаю правом просить у Синобу жизнь, даже во имя спасения собственной?
17
В театре кабуки мужчины исполняют не только мужские роли, но и женские.
Мысленно возвращаясь назад, Кондзо вспомнил, что Нарикомая вёл себя на репетициях вызывающе, отпуская ехидные замечания по поводу тех, кто мелькает на телевидении. Плевать! Надо срочно выбираться отсюда! Кондзо был одет в хаори, [18] на голове замысловатый, напоминающий формой улитку, парик, сложный, с разными оттенками коричневого, грим вокруг глаз. На плече палка из вишни, на которой болтается выдолбленная тыква. Этакий беззаботный франтоватый повеса. Каждому было ясно, что эта роль сделала бы Кондзо ещё более популярным. Он не мог позволить, чтобы Яматоя своими кознями помешал этому. Оказалось, однако, что, потеряв ориентировку, очень трудно снова отыскать верное направление. Приходилось блуждать в полумраке — единственным источником света под сценой были лампы аварийного освещения — и двигаться на ощупь, выставляя перед собой то руку, то ногу. Кондзо пробовал идти быстрее и тут же обо что-то спотыкался, поворачивал обратно и снова наталкивался на какое-то препятствие.
18
Часть традиционного японского мужского костюма — накидка, надеваемая поверх кимоно.
— Ты должна позаботиться о своём положении и о жизни ещё не рождённого ребёнка, которого носишь под сердцем.
— Разве это может быть оправданием? — отвечал пронзительным фальцетом Мондзабуро. — Если бы не сострадание Бэнкэя, меня бы уже не было в этом мире. Увы! Чтобы я жила, должна умереть Синобу…
Вдруг у Кондзо отвисла челюсть: они же все заодно! Точно! Этот Мондзабуро, лисья морда, ухмылялся у него за спиной с самой первой репетиции, они с Нарикомая всё время перешёптывались и пересмеивались. Договаривались о чём-то. Но за ниточки дёргает, разумеется, Яматоя. Он в театре важная шишка. Только Яматоя мог организовать такой крупномасштабный заговор, в который втянули даже рабочих сцены. Кунихиро, «адъютант» Кондзо, должен был сопровождать его до гримёрки, но в последнюю минуту его послали разбирать реквизит. Такое распоряжение мог отдать только человек уровня Яматоя. Дьявол! Но что толку дёргаться — сейчас всё равно ничего не исправишь. Через несколько минут его выход, и, похоже, он не состоится.
— Если тебе суждено жить, ты должна принять жертву Синобу и посвятить жизнь служению Будде в искупление того, что должно быть сделано. Какая ирония, что Синобу носит такое имя!
— Уйти от мира. Это как раз то, что мне следует сделать.
— В самом деле, несчастливое имя.
Из-за занавеса послышался голос: «Тоята вернулся!»
Кондзо в отчаянии закинул голову. Диктор наверху объявил его выход, даже не проверив, на месте ли он! Если актёра не видно за кулисами, надо же кого-то послать его искать! Или сам диктор должен… Дьявол! Его тоже втянули в заговор! Кондзо сделал несколько шагов, наткнулся на статую Дзидзо, [19]
19
Одно из наиболее популярных японских буддийских божеств. Покровитель всех страждущих и нуждающихся в помощи, особенно детей и путников.
— Что такое? Тоята вернулся?
— А Синобу?..
— Тогда, пока дело не сделано…
— Мы должны держать всё, о чём говорили сегодня…
— …в секрете! — проговорили оба в унисон.
— С возвращением, Тоята!
Далее в тексте пьесы следовала ремарка: «Слышится кашель».
Выход Кондзо. Что делать?! Что делать?! Он как-то умудрился выдавить из себя:
— Кх-е-м!
Слышат они его? Итикава отчаянно барахтался в кучах бутафорского хлама, пока не наткнулся на стену аппаратной. Чёрт! Он бродит по кругу! Над ним сейчас как раз центральный сектор сцены. Уж теперь-то он не собьётся! Кондзо резко повернул назад и двинулся прямиком туда, где по его расчётам должна была находиться гримёрная. А Нарикомая и Мондзабуро тем временем продолжали развлекать публику:
— Синобу! Я слышала, мой брат вернулся, но что-то его не видно.
— А как дела у господина Тояты?
— В последнее время он часто бывает на телевидении. Может, ещё не вернулся.
Было слышно, как зрители покатились со смеха. Кондзо налетел на что-то твёрдое и рухнул на пол лицом вниз. Не в силах больше выносить происходящего, он закричал так громко, что, казалось, горло разорвётся:
— Здесь! Я здесь! А-а-а! Госпожа Синобу! Принесите, пожалуйста, мои извинения вашей матери.
— Откуда звучит этот голос?
— Будто из-под земли.
— Да, определённо он исходит из-под земли.
— Или из бездны Преисподней?
— Этот слабый голос…
— …может принадлежать только…
— Кондзо Итикаве! — закончили вместе Нарикомая и Мондзабуро.
Крякнув от возмущения, Кондзо подпрыгнул на месте. До каких пор они будут делать из него посмешище! Он заметался, как испуганный кролик, опять налетел на что-то и снова упал. Схватившись за ушибленную ногу, запрыгал на другой туда, где маячил тусклый свет. Там должна быть лестница.
— Ива-сама! — Кондзо бессильно опустился на пол. Перед ним стоял макет миниатюрного храма, посвящённого богу каменотёсов Ива Даймёдзин. При постановке «Истории о призраке из деревни Ёцуя с дороги Токайдо» [20] Кондзо и другие участники проекта молились перед этим храмом, а потом его задвинули в подвал. Он был украшен красными вымпелами, в ритуальных светильниках по обе стороны сооружения тускло горели лампочки.
— За что ты проклял меня, Ива-сама? Я не сделал ничего плохого. Прости, если что-то не так. Спаси меня от этой муки! — умолял Итикава, складывая в мольбе руки и кланяясь, пока наконец не разрыдался. А на сцене продолжали злословить:
20
Пьеса, написанная для театра кабуки японским драматургом Цуруя Намбоку IV (1755–1829) и впервые поставленная в 1825 году.
— Ему в голову ударил его чахлый талантишко, вот он и начал хвастаться, какой он популярный.
— У этого гнуса хватает наглости насмехаться над нашей труппой.
— Вот и сейчас он отпускает где-нибудь шуточки в наш адрес, не считаясь с правилами нашей профессии.
— Не-е-т! Неправда! Я здесь! Иду!
Кондзо поднялся с колен и увидел прямо перед собой статую богини Инари, по бокам которой стояли две лисицы. [21] Уставившись пустыми глазами в темноту, выставив перед собой руки, он, пошатываясь, двинулся вперёд, уже не разбирая направления и шепча слова из своей роли, словно боялся их позабыть. Скоро шёпот перешёл в бессмысленное бормотание.
21
Богиня изобилия и жизненного успеха, одна из наиболее почитаемых в синтоистском пантеоне. Часто изображается в окружении лис, считающихся её посланниками.