Прекрасная Дева Орков
Шрифт:
– Возьми, – сказал Нарендил. – Это тебе.
– Орка шагнула было к нему, но тут же отпрянула и спрятала руки за спину. Потом сердито сказала:
– Хочешь, чтобы я взяла, – положи мясо на землю, а сам отойди!
– Твоя воля, – без улыбки сказал Нарендил. Выбрав камешек почище, он положил на него кусок и отошел назад. Орка сперва будто не обратила внимания. Она, казалось, раздумывала, не уйти ли. И вдруг она в три прыжка подскочила к камню, схватила мясо, сунула его в рот и тут же во весь опор понеслась прочь, к восточному склону. Нарендил смотрел ей вслед. Орка улепетывала с невозможной
Мысли его были смутны. Он укорял себя за бесцельное любопытство: одно дело – выполнять свой долг разведчика, и совсем другое – неизвестно зачем интересоваться гнусной жизнью гнусных созданий. Но теперь он не чувствовал ночной тоски и отвращения. Что-то изменилось вокруг – то ли тепло и прибывающий свет были причиной, то ли звуки пробуждения в лагере, голоса, приветственное ржание коней, – черные чары рассеялись, и на душе у Нарендила стало легче. Правда, не сказать, чтобы спокойнее. Было так, будто он ждал ответа на вопрос или, может быть, исхода битвы.
Жизнь в лагере текла обычным порядком, словно никакой орочьей деревушки в помине не было. Только Келион, очередной часовой, с луком и колчаном обходил лагерь. Расседланные кони спокойно паслись. Как видно, ночь в долине не повредила ни им, ни их хозяевам. Элендар снял чехол с легкой арфы и настраивал ее, Имлас поднимался по крутому, почти отвесному склону в поисках гномьего корня, Элуин возле подвешенного над огнем котла расстелил плащ и улегся навзничь – высоко над ним в синем небе сновали стрижи. Других птиц в долине не водилось, но до стрижиных гнезд никакой лиходей не доберется, и голоса их звенели в воздухе, как флейта Сулимо. Тингрил сидел у шатра, склонясь над картой.
– Я встретил орку у источника, – сказал ему Нарендил. – Только что.
– После восхода? – слегка удивился Тингрил. – И что ж они, за целую ночь еще не всю утварь унесли?
– Нет, – с запинкой ответил Нарендил. – Я понял так, что ее изгнали из деревни. – А, обычная история. Когда злоба Проклятых не находит выхода, она обращается против них же. Вспомни старика.
– Но это бессмысленно, – сказал Нарендил. Он все не мог понять, что его тревожит. – Они нарушают законы Арды…
– Вот так открытие! Станут ли твари Моргота блюсти законы Арды? У них свои законы, и, благодарение Валар, не по ним ныне живет Арда. Ибо это законы гибели.
– Так они уничтожат сами себя? – воскликнул Нарендил. – Прежде мне это не приходило в голову. Не мы, не Люди, а они сами…
– О том, что будет, знает Намо Мандос, – отвечал предводитель, – но я не вижу другого исхода. Проклятые должны сгинуть, – мрачная тень прошла по его лицу, воспоминание о черных делах, и он добавил: – Рано или поздно…
Временами неловко было беседовать с Тингрилом. Словно не просто усталость прошедшей войны и неминуемой разлуки угнетала его – словно и вправду из вечных сумерек Мандоса он глядел на собеседника, столь безрадостной была его мудрость. Нарендил
– Рано или поздно не слетел бы со скалы наш собиратель кореньев! – На узеньком карнизе локтях в пятидесяти от земли Имлас стоял на коленях и вовсю орудовал кинжалом. Мешок его лежал брошенный внизу в кустарнике, и стрижи подобно стрелам проносились у самой его головы. – Не могу понять, зачем такому удальцу гномий корень – если его сила и ловкость удвоятся, не будет ли вреда?!
Нарендил достиг цели – Тингрил усмехнулся, и скорбь Мандоса исчезла из его глаз:
– Пожалуй, ты прав, Нариндол. Заставим его до окончания похода отдать корень Элуину. Садись со мной, посмотрим, как будем возвращаться. До Западного тракта двадцать лиг по прямой…
Достичь тракта и повернуть к месту сбора отрядов они не успели – изучение карты было прервано воплем Элуина:
– Орки! Нападение! Эй, все сюда!
У костра Элуин и подбежавший к нему Элендар боролись с кем-то, кто отчаянно вырывался. Келион уже стоял на высоком камне, со стрелой на тетиве. Имлас торопливо спускался, хватаясь за кусты.
– Ах ты вражий сын! Берегись, он кусается!
– Обнаглели, сауроновы твари! Все-таки приползли, посмели!
– Больше никого нет! Он был один!
– О Элберет! Это же девчонка! Вот и подвеска на шее…
– Хороша девчонка, рычит как раненый тролль в ущелье!
– Ты полегче, ногу ему не оторви!
– Будет так биться, сам себе оторвет!
– А-а, мордорский щенок! Руку… руку прокусил!
Нарендил увидел ее – все ту же, давешнюю орку. Эльфы крепко держали ее на весу, за руки и за ноги. Она бешено дергалась и мотала головой, пытаясь дотянуться зубами до чьей-нибудь руки, и в самом деле издавала жуткие звуки, похожие на рычание.
– Как ее схватили? – спросил Нарендил. Орка затихла, узнав его. Ответил Элуин:
– Мясо она хотела украсть. Я резал коренья в похлебку, вдруг вижу – крадется, как змея. И прямо к мешкам. Я схватил ее, тут подбежал Элендар… Но дралась она, как десять бешеных уруков!
– Келион! – окликнул Тингрил часового. – Как случилось, что она прошла мимо тебя? Или ты воображаешь, что мы стоим лагерем в миле от Дворцовых Ворот?
– Мимо меня никто не прошел бы, предводитель, – глаза Келиона сверкнули, но голоса он не повысил. – Не держать мне больше в руке меча, если тварь пришла из долины.
– Так она спустилась с гор? – воскликнул Имлас.
– Пожалуй, она не за мясом пришла, – медленно сказал Тингрил, разглядывая пленницу. – Ее могли послать те, кто скрывается в горах.
– Нет, предводитель, – сказал Нарендил, – это и есть орка, с которой я говорил у источника – ее прогнали из деревни. А вчера я видел ее там же с другими орками.
– Я узнаю ее, – усмехнулся предводитель. – Не ее ли слова я переводил тебе?
– Да, предводитель, – Нарендил слегка смутился.
– Вижу, что орки не вызывают у тебя отвращения. Утренняя беседа была столь же приятной, как вечерняя?.. Ну хорошо, верней всего, она не соглядатай. Будь она не из деревни, те забили бы ее еще вчера… Похоже, она и вправду просто-напросто воровала.