Прекрасная любимица
Шрифт:
Я бы не возражал, если все пошло таким путем - когда секреты, которые мы имели и разделяли, исчезли бы, и нам пришлось бы отыскать другие пути для близости. Однако осознание, насколько просто мы можем вернуться к этому, да еще и в любое время, освобождало от некоторого чувства вины и темноты внутри.
– О чем ты думаешь?
– спросила она, как всегда, именно тогда, когда мне меньше всего хотелось
– Кое о чем довольно эгоистичном.
– О-о, тогда ты просто обязан рассказать.
Повернувшись, я взял ее руку в свои.
– Я думал том, что «прежние мы» дают мне свободу. Будь все иначе - я принял бы это. Но, предполагаю, сперва был бы немного опустошен. Я могу делить тебя с любым количеством детей, до тех пор пока частичка Сары будет принадлежать только мне.
– Тебе принадлежит больше чем моя частичка, - сказала она, выглядя слегка удивленной.
– Мы заботимся о нашем браке, зная, что однажды снова останемся в наших апартаментах наедине.
– Если ты хочешь больше детей, то мы не сможем навсегда остаться на Манхэттене. Ты же понимаешь, - сказал я ей.
Она приложила пальчики к моим губам, говоря:
– Ш-ш-ш. Давай немного насладимся новым ориентиром.
Мы оба выпрямились, казалось, совместно осознав, что не слышали наших телефонов все время, что были в клубе.
– Вот дерьмо, - прошептала она, копаясь в сумочке.
– Я его что, выключила?
– Я точно не выключал, – сказал я, доставая свой мобильник из кармана. Никаких сообщений или пропущенных звонков. Ничего.
Быстро напечатал смс Найлу: «Все хорошо? Мы едем домой.»
Почти тут же пришел его ответ: «Да. Анна уснула. Скоро увидимся».
***
Найл растянулся на кожаном диване в гостиной, смотря Джона Оливера по телику [прим.пер. – британский комик, сатирик и актёр, наиболее известный как корреспондент передачи The Daily Show]. Анна спала у него на коленях, держа один кулачок во рту, а вторым сжимая свое одеяльце с львенком.
– Так свидание удалось?
– тихо спросил он, наблюдая, как мы вешаем наши пальто
– На сто процентов, - сказал я ему, решив взять быка за рога.
– Ты уверен, что не хочешь переехать в квартиру напротив? Она продается. Что очень удобно для нас.
Он засмеялся:
– Заманчивое предложение. У тебя шикарный дом, а она стоит кучу денег, да?
– Будет здорово, дружище, - сказал я тихо.
– Нам не придется беспокоиться о тебе.
Он улыбнулся, взглянув на меня так, словно считал сентиментальным мудаком, а затем положил руку Анне на животик:
– Очень мило. Кроме того, однажды ты сможешь вернуть мне услугу.
– с каждой секундой его улыбка превращалась в прямую линию. И заметив крошечный проблеск на лице Найла, я почувствовал огромное разочарование в его браке.
– Не вопрос, - заверил я его.
Сара ушла переодеваться, и я потянулся за Анной, беря ее на руки с отцовской уверенностью, что малышка спит. Но не тут-то было: едва проснувшись, она начала извиваться. Сморщила сладкое маленькое личико и начала плакать.
– Ох, прости, прости, - прошептал я, аккуратно подбрасывая ее.
– Всего минутку, маленькая мисс, мамочка практически закончила.
Анна не хотела, чтобы ее брали на руки и укачивали, она хотела Сару, и звук ее сердитого плача отозвался болью в груди. Но это не беспокоило меня так, как могло бы пару дней назад. Я чувствовал себя перезаряженной батареей, со стопроцентным зарядом терпения и невозмутимости, а также спокойствия, вызванного неподдельным удовлетворением.
Сара зашла в коридор, забирая у меня малышку, и я последовал за ними в детскую, наблюдая, как она усаживается в кресло-качалку вместе с Аннабель.
– Прекрасный вид двух моих девочек.
– Думаю, она наимилейшая малышка на планете, - сказала Сара, широко улыбаясь мне. Легко и чертовски головокружительно. Словно с самого начала знала, все должно было закончиться прямо здесь, в эту ночь.
Наклонившись, я поцеловал мягкую щечку Анны, когда она успокоилась и начала сосать молоко.
– Эта требующая внимания сторона досталась тебе от папочки, - прошептал я.
– Ты уж прости, малышка. Но у тебя мамина закалка, так что не ты пропадешь.