Прекрасная нивернезка
Шрифт:
Луво не верит своим глазам.
— Чересчур красива! Я не решусь управлять такой баржей. Она сделана не для того, чтобы на ней плавать. Ее надо бы под стеклянный колпак.
Можандру пришлось втолкнуть его на мостик, откуда Экипаж подавал им знаки.
Как?!
И Экипаж преображен?
Преображен, починен, заново проконопачен.
Даже багор и деревянная нога у него совсем новые. Это любезность хозяина,
Нет, вы посмотрите!
Палуба начищена, сделаны перила! Есть и скамейка, где можно посидеть, и навес, где можно укрыться от непогоды.
Трюм может вместить двойной груз.
А каюта!.. Ах, какая каюта!
— Три комнаты!
— Кухня!
— Зеркала!
Луво увлекает Можандра на палубу.
Он растроган, от нервного возбуждений весь трясется, так же как и серьги у него в ушах.
Заикаясь, он говорит:
— Можандр, старина..
— Что случилось?
— Ты забыл только одно…
— Что же именно?
— Ты не сказал мне, у кого я буду плавать.
— Тебе так хочется знать?
— А как же, черт возьми!
— Ну ладно! У себя самого.
— Как так?.. Значит… баржа…
— Твоя!
Нет, что же это такое, дети мои!
Такой удар в самое сердце!
По счастью, хозяин — человек предусмотрительный — догадался поставить скамейку на палубе.
Луво рухнул на нее как подкошенный.
Это невозможно… Такого подарка он не примет.
Но у Можандра на все готов ответ:
— Пустяки! Ты забываешь о наших старых счетах, о тех деньгах, что ты истратил на Виктора! Не беспокойся, Франсуа, я еще в долгу перед тобою.
И старые приятели обнялись, как братья, — на этот раз со слезами.
Да, конечно, Можандр все обдумал и все устроил так, чтобы сюрприз был полным, и, пока они обнимаются на палубе, из леса выходит священник, ветер надувает хоругвь, впереди — музыканты.
Это еще что?
Ну как же! Освящение баржи.
Торжественная процессия жителей Кламси явилась для участия в празднестве.
Хоругвь развевается по ветру.
Музыка гремит.
Дзинь-бум-бум…
Лица у всех веселые.
И над всем этим — чудесное летнее солнце, в лучах которого сверкает серебряный крест и пламенеют медные трубы музыкантов.
Какой чудесный праздник!
Вот убрали холст, скрывавший ахтерштевень, и на лазоревом фоне засияло
VI. НОВАЯ НИВЕРНЕЗКА
Ура «Новой нивернезке»! Пусть жизнь ее будет столь же долгой, как и у ее предшественницы, а старость более счастливой!
К барже подходит кюре.
Певчие и музыканты выстраиваются в ряд позади него.
За ними реет хоругвь.
— Benedicat Deus… [4]
Крестный отец — Виктор: крестная мать — Клара.
Кюре ставит их впереди, у самого края набережной, рядом с собой.
Робкие и трепещущие, они стоят, держась за руки.
Сбиваясь, невпопад лепечут они слова, которые подсказывает им маленький певчий, а кюре окропляет их святой водой.
4
Благослови, господи… (лат.)
— Benedicat Deus…
Разве не похожи они на жениха и невесту?
Такая мысль приходит в голову всем присутствующим.
Может быть, она приходит в голову даже им самим, так как они не решаются взглянуть друг на друга и, по мере того, как церемония близится к концу, все больше и больше смущаются.
Вот и конец.
Толпа расходится. «Новая нивернезка» освящена.
Нельзя отпустить музыкантов, не угостив их.
И пока Луво наливает музыкантам по стаканчику, Можандр, подмигнув мамаше Луво и взяв кума и куму за руки, обращается к кюре:
— Вот и крестины справили, господин кюре. Ну, а когда же свадьба?
Виктор и Клара становятся краснее мака.
Мимиль и маленькая сестренка хлопают в ладоши.
Папаша Луво, взволнованный всеобщим одобрением, наклоняется над плечом дочери.
Судовщик весело, во весь рот улыбается и, заранее смеясь своей шутке, говорит:
— Послушай, Клара! По-моему, сейчас самый подходящий момент… Не отвести ли нам Виктора к полицейскому комиссару?..