Прекраснейшая мерзость
Шрифт:
И как изюминка на торте в широких двустворчатых металлических раздвижных дверях расположился тот самый библиарий, что не так уж и давно чуть не прожарил мою тушку до хрустящей корочки.
Действуя лишь на давно выболтавшихся у меня инстинктах я отпрыгнул как можно дальше от возможной угрозы, как в лице меканикуса с его зверушкой(или ассистентом?) и псайкера-космодесантника. В результате я со всей своей прыти залетел в дальний от входа правый угол помещения, попутно разломав какой-то стенд и вызвав злобное шипения меканикуса.
– Пиздец, пиздец, пиздец.
– Лихорадочно шептал я , переводя взгляд то на
– Используй свои врождённые силы.
– Прозвучал тихий голос Рейва на самом краю моего сознания.
– Он был явно болезненным.
– В псайкерской мощи ты не ровня библиарию астартес, ударь по нему своей способностью, отсеки того от варпа!
– Голос Рейва резко оборвался, словно он выбился из сил.
Я, подстегиваемый желанием жить и даже не задумавшись о том, что вновь послушался демона Тзинча, сделал то, что он сказал. И даже то, что как это сделать я не знал, мне не помешало.
Внезапно лоб обожгло не сильной болью и по переносице побежало что-то теплое, а вокруг меня разошлась буквально осязаемая волна искажений. Библиарий словно подкошенный рухнул на металлический пол, маканикус, тоже чуть не завалился, и устоял лишь тяжело опершись на свой резко переставший искрить посох, а его ассистент(или питомец), так и вовсе вспыхнул всполохом коронных разрядов и грузно рухнул на пол, перестав подавать признаки жизни.
Не теряя более времени, я рванул в раскрытые створки дверей, которые до этого загораживал космодесантник и оказался под вечерним и уже таким родным небом приютившей меня планеты. Вокруг меня раскинулась выжженная космической бомбардировкой остекленевшая пустошь в самом центре которой уже во всю разворачивались постройки-времянки Астартес, я к слову выскочил из одного подобного временного строения уже развернутого и запитанного от стоявших подле него мерно светящихся реакторов.
Народу было тьма-тьмущая. Тысячи простых смертных, в разных порой пестрых одеждах и сотни вооруженных до зубов космодесантников. В воздухе было не протолкнуться от разнообразных летательных средств, некоторые из которых, те что были наиболее близко от меня явно заваливались и теряли управление. Простые люди, как и некоторые космодесантники, кстати тоже падали. Некоторые начинали биться в конвульсиях, ломая себе кости и изрыгая из себя кровь, кишки и кровавую пену. Некоторым же спейсмаринам было явно легче, одни лишь покачнулись, кто-то споткнулся, а те два верзилы в терминаторской броне, что стояли по обе стороны от дверей временного пристанища местного вивисектора даже не шелохнулись. Поправочка, от моего воздействия не шелохнулись.
Молниеносное движение оказавшегося по правую от меня руку астартес, размазавшееся даже в моем восприятии, приласкало меня здоровенной силовой перчаткой. Я отчетливо услышал как вновь мои многострадальные, совсем недавно сросшиеся кости, трещат и мою легкую, словно пушинка, тушку, уносит обратно в обиталище меканикуса и со звоном и скрежетом сгибаемой переборки останавливает о стену.
То, как пришедший в себя Библиарий отдает какие-то приказы, и гул ударов о землю падающей авиации я уже не слышал, опять проваливаясь в блаженное забытие.
Вновь
Осмотревшись, я понял, что оказался в совсем крохотном помещении, из странного темного металла, в котором помимо лежанки и вмонтированного в стену толчка не было ничего. Даже света, от единственной слабенькой лампочки было с гулькин нос.
Попытавшись сесть или даже просто пошевелиться я лишь добился приступа боли в раздробленном позвоночнике, который, после моего пробуждения с ощущаемым потрескиванием стал собираться обратно, восстанавливаюсь настолько идеально, что даже опытный врач вряд ли обнаружит сам факт моей недавней травмы.
Вместе с не очень приятными ощущениями вызванными форсированием и без того не медленной регенерации, я ощутил нечто такое, что не ощущал доселе никогда.
Я ощутил Голод.
Нет не тот, что утоляется простой пищей, этот голод был иным, куда более страшным и свойственным лишь одним созданиям этой вселенной.
Демонам.
Ну может еще К'тан, хотя, думаю тем хочется сожрать не душу разумного а само проявление Жизни в его лице. Хотя и от этого самого проявления жизни я бы тоже не отказался. На инстинктивном уровне я осознавал, как можно утолить этот внезапно пробудившийся Голод. Можно по-быстрому сожрать чью-то душу, можно кого-то пытать и впитывать эманации его страданий, попутно, словно через соломинку, высасывая его душу, можно скрыться в Варпе и позволить тому самому напитать меня и утолить мой Голод, или устроить культ себя любимого и потихоньку тянуть из культистов психическую силу. А можно сожрать Демона, при этом, не только утолив голод, но и увеличив свои демонические силы.
Опознавание последнего способа утоления Голода поверг меня в шок. А разве такое возможно? Хотя чем я занимался тогда в Варпе? Так что вопрос отпадает.
Также, помимо знаний как можно утолить мой прорезавшийся Голод я с удивлением осознал, что большая часть моих повреждений вызвана не ударом терминатора и после жесткой встречай со стеной, а чем-то иным. Я сосредоточившись и отрешившись от неприятных ощущений, погрузился в медитацию, и взглянул на себя через Варп... Точнее попытался ибо лишь окунув свой взор в потоки Эмпирея я ощутил жгучий холод вперемешку с прикосновением едкой кислоты. Ощутив ни с чем несравнимые болевые ощущения, мое сознание вновь вернулось в материум, и следующие минут двадцать я пытался собрать его обратно и придать хоть намек на целостность.
– Ну просто звиздец какой-то.
– Вырвалось у меня, когда я, наконец собрав свое Я в кучку, погрузился в медитацию по Имперскому а не эльдарскому методу. Она отличается тем, что твое Я не выходит за пределы безлопастной зоны твоей сущности, а не шляется в округе.
Ну что я могу сказать, моя Хаотическая оболочка, плотно обступившая мою душу сейчас более походила на изъеденный дырами сыр. Поверхность так и вовсе была разодрана в лохмотья. И как изюминка на торте Парадокс, порождённый моей волей и воплотившийся в небольшой бирюзового цвета кристалл, продолжавший медленно , но верно жрать ее.