Прекрасные и обреченные. Трилогия
Шрифт:
– Алло. Э-э-э, мистер Блокмэн… То есть мистер Блэк дома?
– Нет, сегодня вечером он отсутствует. Желаете что-нибудь передать?
Энтони безошибочно узнал лондонский жаргон, напомнивший о богатых интонациях Баундса, посредством которых он выражал почтительность.
– А где он?
– Собственно… А кто его спрашивает?
– Мистер Пэтч, по очень важному делу.
– Вот как? У него званый ужин в «Буль-Миш», сэр.
Забрав пять центов сдачи, Энтони направился в «Буль-Миш», пользующийся популярностью танцевальный зал на Сорок пятой улице. Было около десяти часов, но темные улицы оставались безлюдными, до тех пор, когда часом позже
В вестибюле «Буль-Миш» было тепло. Высоко на потолке, над пушистым зеленым ковром, горели желтые светильники, а из центра в танцевальный зал вела белая лестница.
Энтони обратился к портье:
– Мне нужен мистер Блокмэн… то есть мистер Блэк. Он наверху. Вызовите его.
Парень замотал головой:
– Вызывать посетителей запрещено. Знаете, за каким он столиком?
– Нет, но мне нужно срочно с ним увидеться.
– Подождите, я приглашу официанта.
Вскоре появился метрдотель и принес карту, на которой были указаны все посетители, которые заказали на сегодня столики. Он метнул в сторону Энтони презрительный взгляд, который, впрочем, пролетел мимо цели. Вместе они склонились над картой и без труда отыскали нужный столик. Ужин на восемь персон. Столик заказал мистер Блэк.
– Передайте, что его ждет мистер Пэтч, по очень важному делу.
И снова Энтони ждал, облокотившись на перила и вслушиваясь в сбивчивые мелодии «доводящего до безумия джаза», которые струились вниз по лестнице. Стоявшая рядом девушка-гардеробщица напевала:
В психушке для любителей шиммиСобрались шизики, помешанные на джазе.В психушке той оставил я невесту.Мозги у девочки от танцев помутились.Так пусть теперь придет в себя.А потом он увидел Блокмэна, который спускался по лестнице, и шагнул ему навстречу, протягивая руку.
– Хотели меня видеть? – холодно осведомился тот.
– Да, – кивнул Энтони, – по личному делу. Может, отойдем в сторонку?
Пристально посмотрев на Энтони, Блокмэн последовал за ним в закуток между лестницей и стеной, где никто из людей, заходящих или выходящих из ресторана, не мог их ни видеть, ни слышать.
– Итак? – повторил Блокмэн.
– Хотел поговорить.
– О чем?
Энтони лишь рассмеялся в ответ, но смех получился глуповатым, а не непринужденным, как хотелось.
– Так о чем вы собирались со мной поговорить? – настаивал Блокмэн.
– Куда спешить, старина? – Он попробовал дружески потрепать Блокмэна по плечу, но тот слегка отстранился. – Как идут дела?
– Благодарю, замечательно… Послушайте, мистер Пэтч. Наверху меня ждут гости, и слишком долгое отсутствие покажется невежливым. Какое дело привело вас ко мне?
Второй раз за вечер сознание Энтони неожиданно выполнило кульбит, и он брякнул вовсе не то, что изначально собирался:
– Как я понимаю, вы выставили мою жену из кино.
– Что?! – Пышущее здоровьем
– Вы прекрасно слышали – что!
– Послушайте, мистер Пэтч, – заговорил ровным голосом Блокмэн, сохраняя беспристрастное выражение лица. – Вы пьяны. Безобразно и оскорбительно для приличного человека.
– Ну, не настолько, чтобы не мог с тобой разобраться, – не унимался, входя в раж, Энтони. – И хочу сказать, что моя жена не желает иметь с тобой ничего общего. И никогда не желала. Понял?
– Опомнитесь! – Блокмэн начал терять терпение. – Я полагал, вы в достаточной мере уважаете свою супругу, чтобы не трепать ее имени при подобных обстоятельствах.
– Не твое дело, как я уважаю свою жену. Оставь ее в покое и катись ко всем чертям!
– Послушайте, по-видимому, вы немного не в себе! – возмутился Блокмэн, делая два шага вперед с намерением обойти Энтони. Но тот преградил путь.
– Не спеши, ты, проклятый еврей.
Мгновение они стояли, глядя друг другу в глаза. Энтони слегка качало из стороны в сторону, а Блокмэн весь кипел от ярости.
– Прикусите язык! – выкрикнул он сдавленным голосом.
Энтони следовало бы вспомнить красноречивый взгляд, которым Блокмэн наградил его в отеле «Билтмор» несколько лет назад. Но он ничего не помнил, абсолютно ничего…
– Я еще раз тебе говорю, ты, проклятый…
И тут Блокмэн ударил, со всей силой, которая имеется в руке сорокапятилетнего мужчины, находящегося в хорошей физической форме. Удар пришелся прямо по губам. Откинувшись назад, Энтони ударился о лестницу, но быстро пришел в себя и в пьяном порыве попытался сразить противника боковым ударом. Однако Блокмэн ежедневно тренировался и имел кое-какие представления о спарринге. Он легко блокировал удар и тут же нанес два прямых сокрушительных в лицо. Со сдавленным хрипом Энтони рухнул на зеленый плюшевый ковер и, уже падая, осознал, что рот его полон крови, а верхняя челюсть кажется подозрительно пустой. Он с трудом поднялся на ноги, пыхтя и отплевываясь, и уже снова направился к Блокмэну, который стоял в нескольких футах, опустив сжатые в кулаки руки, но тут, откуда ни возьмись, возникли два официанта. Схватив Энтони за руки, они держали его железной хваткой, а сзади, как по мановению волшебной палочки, уже собралось человек десять.
– Я убью его! – рычал Энтони, стараясь вырваться из цепких рук. – Пустите, я его убью…
– Вышвырните его вон! – приказал Блокмэн дрожащим от возбуждения голосом, когда сквозь толпу зевак к ним протолкался низенький человек с изрытым оспинами лицом.
– Возникли проблемы, мистер Блэк?
– Этот негодяй пытался меня шантажировать! – заявил Блокмэн и уже более громким голосом, в котором звучали визгливые, спесивые нотки, добавил: – Нарвался! Что хотел, то и получил!
– Вызовите полицию! – приказал коротышка официанту.
– Нет, не надо, – торопливо запротестовал Блокмэн. – Мне не нужны лишние хлопоты. Просто вышвырните вон… Ух! Какое безобразие!
Развернувшись, он с чувством собственного достоинства удалился в туалетную комнату, а в это время три пары крепких рук поволокли Энтони к двери. «Шантажиста» крепким пинком выбросили на тротуар, где он и шлепнулся на четвереньки и тут же плавно осел набок.
Оглушенный ударами, он некоторое время лежал неподвижно, чувствуя, как острая боль растекается по всему телу. Потом она сосредоточилась в области живота, и Энтони пришел в себя, но лишь для того, чтобы рассмотреть огромную ногу, пинающую в бок.