Прекрасные мечты

Робинс Дениз

— Правда, ведь здорово найти старого друга из Сингапура, который к тому же влюблен в тебя без памяти, а, Сигна? — с улыбкой прошептала она.

Бледное лицо Сигны порозовело. Она улыбнулась сестре и шепотом ответила:

— Да, Паула, я очень рада, милая. Блэйк мне нравится. Я готова поверить, что мы действительно были хорошими друзьями.

В тот вечер Блэйк вернулся в отель, чувствуя себя счастливейшим человеком на свете. Вся горечь и боль, которую ему пришлось пережить, когда Сигна влюбилась в Гардинера, прошла. Сигна словно родилась заново, ее ум и сердце были свободны и готовы к новой любви. Ведь никто не будет обвинять и проклинать его, если он во второй раз попытается завоевать ее любовь теперь, когда он вновь

нашел ее? Она была так молода, так беспомощна — совсем не похожа на Паулу, которая была хоть и красивая, но уже умудренная жизненным опытом. Он хотел остаться с Сигной, защищать ее. Ее сестра выйдет замуж за этого Челлисона, и тогда Сигна останется одна. Но теперь он, Блэйк, будет рядом с ней и проживет остаток жизни ради нее.

В ту ночь он лег спать со спокойной душой, в его сердце же пылала возродившаяся любовь к Сигне.

На следующее утро Блэйк поднялся ни свет ни заря и уже после завтрака снова был в лечебнице. Ему хотелось просто сидеть рядом с Сигной, разговаривать с ней, развлекать ее.

Сигне тоже начало казаться с этого дня, что жизнь обрела для нее новую привлекательность. Потеря памяти больше не расстраивала и не угнетала ее. Какое это имело значение? Блэйк был рядом, сероглазый, добродушный, с заразительным чувством юмора. Он легко мог рассмешить ее, дав почувствовать, что мир вокруг не так уж плох.

Он рассказывал ей множество историй про нее саму и описывал ее жизнь на плантации. Она узнала, как он нашел ее в тот день около разрушенного китайского храма и отвез в свое бунгало. Но он ни разу не упомянул об Иворе Гардинере и ее помолвке с ним. Избегал он также и подробностей смерти ее отца. Она считала, что старый Мэнтон умер от лихорадки; этого было вполне достаточно.

Каждый день до конца той недели она виделась с Блэйком. Она стала ждать его визитов с тем же пылом, что и он. Все, что было в ней нежного и впечатлительного, теперь тянулось к нему. Несмотря на финансовые затруднения — он еще искал себе работу, — он был щедрым, и ей даже приходилось протестовать против его расточительности. Паула приносила ей так много цветов, что покупать еще, как он выразился, было «все равно что возить уголь в Нью-Касл» [3] . Но он подыскивал ей книги, которые, на его взгляд, могли ей понравиться, он научил ее играть в маджонг, свою любимую игру. Казалось, он понимал ее без слов. И не было ничего удивительного в том, что в конце концов все ее внимание стало сосредоточиваться на нем. Как бы мила ни была Паула, она была занятой женщиной, к тому же находилась всегда в центре общественного внимания. Ее жизнь состояла из ежедневных репетиций, встреч с портнихами и фотографами, вечеринок и приемов. Жизнь Сигны была наполнена общением с Блэйком, и теперь ее уже почти не волновала ее прошлая жизнь в Малайе.

3

Нью-Касл — один из наиболее богатых угледобывающих районов Англии.

Тем временем Ивор оставался в Ливерпуле. По крайней мере, его визит к престарелой тете был истинной правдой.

Единственной родственницей, оставшейся у Ивора, была сестра его матери. Он даже не помнил собственных родителей, потому что его вырастила тетя Марта. В Ливерпуле он провел детство, и всем, что он помнил о доброте, заботе и привязанности, он был обязан этой преданной ему женщине, которая пожертвовала лучшие годы своей жизни, чтобы вырастить и воспитать его.

Когда Ивор бывал в Англии, он навещал маленький темный домик, стоящий на убогой улочке недалеко от собора. И мисс Марта Дункан, уже маленькая старушка в поношенной одежде, гораздо старше, чем мать Ивора, — ей было уже почти семьдесят, — неизменно была рада ему.

Несмотря на свою испорченность, он испытывал какаю-то странную любовь и нежность к

тете Марте, хотя никогда толком не умел показать ей это. С тех пор как он покинул ее и уехал на Восток, ему вечно не хватало денег. Тетя Марта же считала каждое пенни и во всем себе отказывала, чтобы время от времени посылать ему несколько жалких фунтов, которые были нужны ей больше, чем ему. Тетя Марта всегда и всем жертвовала ради него. И он принимал ее жертвы, зная, что для нее достаточным вознаграждением будут случайная улыбка и небрежный поцелуй — этого хватало, чтобы «старушенция», как он называл ее, была в восторге.

Восхищение красивым темноглазым племянником переросло у мисс Дункан практически в слепое поклонение. Психологи, возможно, нашли бы, что именно это слепое обожание и потакание всем его капризам и загубили его характер еще в детстве. У него не было отца, который мог бы контролировать его. Он даже не ходил в ту серьезную школу, что могла бы отшлифовать его, — скромных средств его тети хватило только на самую плохонькую. Но он был умен, умен и хитер. Эти его качества, соединенные с его красотой и обаянием, позволили ему выйти в свет и самому сделать карьеру.

Так как мисс Дункан в последнее время особенно редко видела своего обожаемого мальчика, в этот его визит она волей-неволей заметила произошедшие с ним изменения. И хотя она восторгалась им, потому что он всего добился сам и всегда был так хорошо одет, такой джентльмен, она понимала, насколько сильно он отдалился от нее. На этот раз у него появились деньги, которые он тратил направо и налево. Откуда они взялись — она не знала. Она и его узнавала с трудом, а иногда даже боялась, потому что в ее доме он порой давал себе волю — даже мог впасть в приступы беспричинной ярости по малейшему поводу. Неуемная его вспыльчивость пугала пожилую леди.

Раздражительность Ивора всегда была его основным недостатком в глазах мисс Дункан (если она вообще замечала недостатки). Когда он был маленьким, бывали моменты, когда он кричал не переставая и, казалось, полностью терял над собой контроль. Временами она по-настоящему боялась за него, так как знала, что его отец страдал от периодических приступов безумия. Ей страшно было даже подумать, что ее драгоценный красавчик пойдет по стопам отца. Она надеялась, что с возрастом у него это пройдет. Однако и в этот его приезд волновалась за него.

Ивор был само очарование, рассыпался в благодарностях за все, что она для него сделала. В то же время он позволял ей готовить ему завтрак и приносить в постель, прислуживать, словно она была его рабыней. Но мисс Дункан получала удовольствие, ухаживая за ним. Он был единственным, что осталось у нее в одинокой, бедной жизни, последней радостью и привязанностью.

Но в этот приезд Ивор говорил какие-то странные вещи. Заявил, что поменял фамилию и теперь он Челлисон. Она никогда больше не должна употреблять фамилию Гардинер в его присутствии, и никто в округе не должен знать, что когда-то он был Ивором Гардинером. Когда же мисс Дункан спросила, почему он так поступил, племянник грубо сказал ей, чтобы не лезла не в свое дело.

Как-то раз ее пришла навестить старинная подруга. Мисс Дункан забыла, о чем ее предупреждал племянник, и представила его как мистера Гардинера. Он побелел от ярости. Когда они остались одни, он кричал на нее не меньше часа, пока бедная женщина не расплакалась. Она не понимала, почему он так разозлился и почему перестал носить фамилию отца.

Иногда она со страхом думала, не совершил ли он чего-нибудь ужасного, но ей не хватало духу расспросить его.

Он пробыл у нее дольше, чем рассчитывал. Казалось, что-то раздражает его, что-то сильно мешает ему. Он ходил на почту за письмами. Она знала, что письма были от женщины, и после того, как он получал их, настроение его ненадолго улучшалось, но потом он снова становился угрюмым, уходил выпить и возвращался в таком состоянии, что с трудом добирался до кровати.